Валерий Инюшин В философии Карл Маркс считается признанным корифеем теории «отчуждениу». Впервые термин отчуждения был употреблен Гегелем в «Философии Истории» для иллюстрации опредмечивания Абсолютного Духа. Согласно его воззрениям, то, к чему действительно стремится дух, есть осуществление его представлений, но пока это происходит, дух скрывает эту цель от своей сущности и, предаваясь этому отчуждению от себя самого, становится горд и доволен собой. Еще раньше в европейской философии тема отчуждения рассматривалась сторонниками теории «общественного договора» в лице Руссо, Локка, Гоббса и Гельвеция.
Казалось бы, в русле этой же традиции философствует и Маркс, обосновывая свою модель отчуждения в «Экономико-философских рукописях 1844 года». И, что любопытно, он рассматривает не универсальные человеческие категории, а анализирует вполне конкретный класс – класс рабочий в качестве базы для своих рассуждений.
Маркс выводит тройственную природу отчуждения. Прежде всего под отчуждением Маркс понимает процесс, когда всякое проявление деятельности человека, любой результат труда принимает некую материальную форму и, следовательно, отделяется, отчуждается от него как творца. Во-вторых, под отчуждением он имеет в виду овеществление субъекта, ограничение его активно-творческого начала, порабощение человека продуктами его же собственной деятельности как в сфере производства, так и потребления. И, наконец, отчуждение у него обозначает психическое состояние человека, не чувствующего себя свободным в своих действиях, сознающего себя объектом манипуляции каких-либо внешних сил. Это отчуждение, по мысли ученого, нарастает с каждым историческим этапом и достигает своего апогея при капитализме. Главным злом, породившим подобную ситуацию, Маркс видел частную собственность на средства производства.
В общем-то неплохая концепция, более чем актуальная в нынешние времена глобального рынка.
Но, во-первых, как экономическая категория отчуждение оказалось далеко не так зависимо от характера собственности, как это представлялось Марксу. И дело здесь даже не в советском социалистическом опыте, пережитом на российской шкуре, – риски сохранения отчуждения в коллективистских формациях отмечал и сам политэконом, но в массовом характере производства и потребления. Причем более важным, как показал Бодрийар, является последнее. И если массовое производство более или менее успешно перенеслось в Китай и Юго-Восточную Азию, то фрустрация, вызванная потребительским фетишистским сознанием, осталась как у населения ЕС, так и граждан богоспасаемых Американских Штатов. Напротив, у вкалывающих монголоидов этой самой фрустрации гораздо меньше.
А во-вторых, выбор категории труда, объясняющей феномен отчуждения, представляется довольно сомнительным. В самом деле, где впервые обнаруживается проблема фетишизма среди известных Марксу интеллектуальных традиций? В Ветхом Завете! На заповеди «не сотвори себе кумира» зиждется доказательство бессмысленности человеческого бытия, вовлеченного в пустой событийный круговорот, воплощенный в привязанности вещам или идеям...
