Дмитрий БУТКЕВИЧ События вокруг Государственного Эрмитажа расшевелили сонное отпускное царство российского общества. Пропажа 221 экспоната из музейного фонда. Поражающая воображение обывателя объявленная стоимость украденного величиной в 130 млн. руб. (около 5 млн. долл.). Арест уже 4 подозреваемых, смерть одного фигуранта буквально на месте предполагаемого преступления, членовредительство другого задержанного прямо в следственном изоляторе. Вмешательство в процессы высших сфер в лице президента, издавшего на днях грозный указ о предстоящей тотальной проверке всех музеев страны с участием таких серьезнейших ведомств, как МВД и ФСБ. Все эти события вокруг Эрмитажа – готовый сценарий будущего сериала с рабочим названием «Музейные оборотни, или Под крышей культурного министерства». Многие из представителей музейно-антикварного бизнеса сейчас невесело шутят: дескать, странно, что скандал разгорелся летом, когда многие в отпусках, а не осенью, когда дело возымело бы гораздо больший общественный резонанс.
Шутки в сторону. Пропажа действительно обнаружена, и кроме злорадства обывателей типа «мы давно знали, что все музейщики воры, все экспонаты уже давно заменены копиями, а все антиквары скупают краденое», для музейного и антикварного сообщества последуют конкретные результаты.
Уже сейчас, по словам знакомых московских музейщиков, руководство назначило немедленные внеочередные сверки фондов (хотя плановые сверки проводятся раз в 5 лет и – знаю по собственному музейному опыту, – проводятся весьма тщательно и занимают у хранителей иногда по нескольку месяцев) и вообще «закрутило гайки». Не ясно, что значит последнее определение, – наверное, сотрудников обязали вовремя и чаще ходить на работу, ведь в нескольких музеях неофициально установлены один-два присутственных дня в неделю.
Что касается антикваров, оказавшихся, по сути, соучастниками данного преступления, их эта история подвигнет к еще более внимательному изучению происхождения поступающих на продажу вещей. Хотя замечу: непонятно, как можно говорить о более внимательном отношении к провинансу (происхождению) предмета. Ведь продавец и сдатчик никогда не скажут: «Володя, вот я принес ворованный из Эрмитажа потир – возьмешь задешево?» Всякий рассказывает легенду о прабабушке-попадье, оставившей эту вещь в наследство. Поэтому хвала и честь Владимиру Студеникину из галереи «Ортодокс антик», сдавшему сейчас этот потир государству и потерявшему при этом немалую сумму денег, которую ему никто не вернет. Зато он поступил в соответствии с морально-этическим кодексом антикваров, который разработан и, кажется, уже принят международной Ассоциацией антикваров и арт-дилеров.
А посылать описание предмета на проверку в Росохранкультуру, что сейчас советуют многие, не имеет смысла. Ведь, например, список похищенных эрмитажных предметов – «слепой», то есть не содержит досконального описания вещей. Например, «солонка серебряная с эмалью, конец XIX века» – таких солонок в любой лавке на Арбате можно найти по нескольку десятков, и любая может оказаться эрмитажной.
В этой истории много неясного. Непонятно, кто воровал: музейные работники или преподаватели из института им. Лесгафта. Михаил Пиотровский недавно заявил, что кражу совершили непрофессионалы. Он имеет в виду людей со стороны – или так определяет уровень компетентности своих работников? Вопросов пока больше, чем ответов и конкретных предложений.
Вот, кстати, одно из них. Давно предлагается помечать музейные экспонаты изотопами. Считается, что это совсем несложно. И, возможно, явится панацеей от вероятного выноса предметов за территорию музеев. А пока что в том же Государственном Эрмитаже не работает даже рамка металлоискателя.
Продолжение темы Союз музеев обсудит кражи
