Кремль не увидел угрозы для демократии

Сенатор Константин Косачев обещал широкую дискуссию по нежелательным организациям, но Генпрокуратура ее ждать не стала. Фото с сайта www.council.gov.ru

Правозащитники, а также американские и российские власти остро отреагировали на решение Генпрокуратуры РФ внести Национальный фонд в поддержку демократии в список нежелательных организаций. Первые и вторые синхронно увидели в этом еще один шаг на пути России к изоляции, а третьи заверили, что ограничения для пары неправительственных организаций (НПО) доступа россиян к ценностям демократии не закрывают.

В Генпрокуратуре считают, что фонд потратил в России более 5 млн долл. за два минувших года на участие в работе «по признанию нелегитимными итогов выборных кампаний, организации политических акций с целью влияния на принимаемые органами власти решения, дискредитации службы в Вооруженных силах». 

Причем для этих целей он использовал «возможности подконтрольных российских коммерческих и некоммерческих организаций».

Прежде чем работу организации официально признают нежелательной, в соответствующий список ее должен будет внести Минюст. После этого, согласно закону, фонд ожидает заморозка безналичных денежных средств, запрет на создание филиалов в РФ и распространение агитации, ограничение въезда в страну тем, кто участвует в деятельности этой НПО, а также лимитирование права «учреждать российские некоммерческие, общественные и религиозные организации».

В Госдепе США уже назвали решение прокуроров шагом к изоляции российского гражданского общества. Той же точки зрения придерживается и глава Московской хельсинкской группы Людмила Алексеева. А вот в Кремле ситуацию интерпретировали иначе. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что «запрет деятельности одной или нескольких организаций, безусловно, не будет означать какого-то ограничения доступа граждан РФ к демократическим ценностям». Внесение американского фонда в список нежелательных он назвал исполнением соответствующего закона.

Впрочем, более интересны другие аспекты этой ситуации, а не вышеприведенная пикировка. Например, в Совете Федерации, составлявшем в начале июля пресловутый «патриотический стоп-лист», который, как теперь понятно, является формальной основой для пополнения списка нежелательных организаций, неоднократно подчеркивалось, что работа над документом будет открытой. То есть дискуссионной, с обсуждением и объяснением причин, по которым организации попадают в этот реестр. Председатель комитета СФ по международным делам Константин Косачев заявлял: «Наша задача – обеспечить максимально широкую и гласную методику составления такого «патриотического стоп-листа».

«Пообещали, а потом решили, что список давным-давно подготовлен: зачем дискутировать, если жертвы выбраны? – говорит гендиректор Центра политических технологий Игорь Бунин. – Решение идет сверху, и оно пришло, так что «дискуссия» – это было просто-напросто слово». Глава российского представительства правозащитной организации Amnesty International Сергей Никитин, в свою очередь, сказал «НГ», что он и «не ожидал, что будет какой-то контроль, потому что для него нет инструментов: решение принималось келейно, и на чем оно основано, остается только догадываться». Причем он подчеркнул, что не считает «патиотический стоп-лист» по-настоящему важной бумагой: «Было много шума в прессе, но по факту это всего лишь произведение сенаторов, в то время как закон о нежелательных организациях говорит, что решение принимает Генпрокуратура после консультаций с МИДом, а затем оно сообщается Минюсту. Тут три игрока, а сенаторы имеют то же значение, что и депутаты, предлагающие, например, сделать нежелательной амнистию».

Другой вопрос одновременно и к «патриотическому стоп-листу», и к процедуре внесения иностранных организаций в список нежелательных заключается в том, что применяемая методика, похоже, подразумевает только дополнение списка, а об исключении речи и не идет. По словам того же Никитина, выходит так: «Формально об этом говорится в законе, то есть власти предполагают, что такая возможность существует. Но закон настолько туманный в своих определениях, что оставляет больше вопросов, чем дает ответов. И многим непонятно, как на практике это будет применяться». Бунин же считает, что «патриотический стоп-лист» – это «закрытый список, который будет пополняться из соответствующих источников, в основном силовых, и чтобы его ликвидировать, нужно договариваться с силовиками, а разве это в России возможно?»

Глава российского филиала Amnesty International предполагает, что американский фонд, судя по всему, «должен стать пробным шаром, чтобы руководство страны посмотрело, как закон работает, а где остались непонятные места и недоделки». С другой стороны, дело сейчас обстоит так, что, очевидно, до возвращения сенаторов из отпуска и дополнения ими «патриотического стоп-листа» Генпрокуратура просто будет проверять его текущих фигурантов, обновляя список нежелательных организаций. То есть под обещания публичности, подразумевающие и вычеркивание НПО из документа, де-факто игра предлагается в одни ворота: соревноваться можно только в том, кто больше назовет организаций, угрожающих суверенитету страны.

Еще один аспект, упущенный, кстати, при обсуждении проблемы, связан с финансированием. Скажем, тот же Косачев заявлял, что из-за рубежа в Россию за 2014 год пришло более 70 млрд руб., то есть более 1 млрд долл. По словам Никитина, «многие персонажи называли какие-то сумасшедшие миллиардные суммы, но никто не ответил по существу на конкретно заданный вопрос: вы можете перечислить весь список?» Он напомнил, что термин НКО имеет широкое толкование: «Условно говоря, РПЦ или «Эрмитаж» тоже к ним относится, а еще есть и много проофициальных структур, являющихся НКО, может, они и есть главные получатели этих сумм?»

Заметим, что иностранные фонды могут финансировать российских получателей – законом это не запрещено. И на эти деньги люди получают зарплаты и платят налоги, то есть они в любом случае оседают в стране. Так что речь идет об инвестициях, актуальных в пору кризиса, но, по словам Никитина, охаянных из-за иностранного происхождения: «Смотрите, иностранцы платят. И что – за нефть и газ они тоже платят…»