В политике: от Ганина до Кондолизы

Прошедшие праздники ознаменовались невиданным подъемом отечественного патриотизма. То есть День Победы вкупе с очередной годовщиной международной солидарности трудящихся всегда использовались госвластью для стимуляции верноподданнических чувств граждан, но нынешняя кампания отличалась особым размахом, выплеснувшись за границы страны.

Борьба за сохранение на прежнем месте эстонского монумента завершилась громким заявлением спикера Совета Федерации Сергея Миронова о желательности присвоения одной из московских улиц имени Дмитрия Ганина, погибшего в ходе таллинских беспорядков. Таким образом председатель верхней палаты парламента России открыто вмешался в дела сопредельного государства, объявив героем отечества жертву уличных – антиправительственных – боев в другой стране. Что можно расценивать как открытый вызов эстонским властям – независимо от того, состоится ли переименование в столице России.

На нижнем этаже политики в этом же направлении в те же дни проявила активность молодежная организация «Наши». Ее лидер Василий Якеменко бесстрашно напал на машину эстонского посла – женщины, заметим. Повредил зачем-то государственный флажок на авто. После чего дипломаты отослали свои семьи на родину. Диковатый этот эпизод удачно вписался в последующую риторику Миронова, не затмил ее, а только подчеркнул изящество хода. Понимал ли спикер, что ненаказанный Якеменко уже все сказал от лица власти, или хотел поставить точку, или одобрил таким образом младшего коллегу, остается за кадром. Скорее, имели место все эти соображения.

И третий важный постпраздничный сюжет, на первый взгляд мало связанный с предыдущими. Вчерашний приезд в Россию госсекретаря США Кондолизы Райс был предварен жестким заявлением о чрезмерном сосредоточении российской власти в руках Кремля. Понятно было, что речь на встрече Путина и Райс пойдет о неприятном – отступлении страны от общепринятых принципов демократии в сторону ее суверенного варианта, для Запада – малоубедительного.

Конечно, в гости не ходят с камнем за пазухой. Но можно ли считать таковым заранее продемонстрированное хозяину «оружие пролетариата»? Однако имеет ли моральное право принимающая сторона возмущаться после столь близких по времени собственных попыток в этом направлении? Кроме того, одно дело – флажки сбивать на посольских авто и произносить громкие предвыборно-патриотические спичи. И совсем другое – указывать на очевидное. Которое очень не хочется признавать: ведь существуют в стране формально и парламент, и суд, и Конституция, и даже Общественная палата. Впрочем, если бы Райс поподробнее ознакомилась с нравами отечественных ветвей власти, она перестала бы сильно возражать против «сосредоточения». Проблема нашего парламентаризма вовсе не в отсутствии свободы для самовыражения. Единственное, что заботит сегодня среднестатистического депутата или сенатора, – предугадать желание Кремля. С другой стороны, только практика и способна сделать демократию самой собой. И здесь занудство Запада уместно.