Майя Крылова
Все будет, как Баланчин прописал.
Фото Артема Житенева (НГ-фото).
– Татьяна, вы одной из первых в России станцевали балеты Баланчина.
– Первыми его постановками на сцене Мариинского театра были «Тема с вариациями» и «Шотландская симфония». Танцуя эти балеты, я ощутила Баланчина как мужчину. Он настолько обожал своих балерин! И поставил для них такие роскошные танцы! Это можно сделать только от большой любви.
– Как вам доверили постановку «Симфонии до мажор»? Вы же не член Фонда Баланчина, который разрешает ставить спектакли «мистера Би» только его бывшим артистам.
– Подобного прецедента, чтобы «посторонняя» балерина ставила баланчинский балет, не существует. Я как бы нонсенс в этой системе. Началось с того, что я стала ассистентом представительницы Фонда Патрисии Нири во время ее работы над «Симфонией до мажор» в Мариинке. Она репетировала всего десять дней, а потом уехала и оставила все на меня. А дальше друг и соратник Баланчина Джон Тарас пригласил меня ассистировать во время постановки того же балета в Большом. Теперь, при повторном обращении Большого к «Симфонии», Фонд Баланчина доверил мне самостоятельную работу. А Тарас сказал: «Ты должна приехать в «Нью-Йорк сити балле» и показать им, как надо танцевать Баланчина».
– «Мистер Би» не любил, когда в один вечер показывали схожие балеты, говорил, что нужно чередовать тип эмоций, как вкус блюд во время ужина: кислое, сладкое, терпкое. Как с этой точки зрения смотрится программа вечера в ГАБТе?
– «Симфония до мажор» – шампанское. «Агон» – торт с коньяком. «Кончерто барокко» – изысканный фруктовый десерт.
– Когда Большой взялся за «Симфонию» впервые, все балетоманы, затаив дыхание, гадали, получится или нет. Как труппа репетирует во второй раз?
– Разница в том, что сейчас практически нет времени на репетиции. Балетный репертуар сверстан так, что артисты танцуют по шесть раз в неделю. Очень устают. В прошлый раз балеты шли реже, к тому же руководство тогда давало Баланчину «зеленый свет». Сейчас Баланчина в ГАБТе готовят несколько постановщиков, «отнимая» друг у друга исполнителей. Одних и тех же людей выписывают на репетиции одновременно в два или три зала. Артисты пытаются разорваться на части, бегают, бедные, по всему театру. Я должна сделать комплимент Большому, не только солистам, но и кордебалету. Джон Тарас после работы в Москве везде, где бы он ни ставил, делает «Симфонию» только в варианте Большого театра.
– А что такое московский вариант «Симфонии»? Существуют разные версии этого балета?
– Мариинский театр в свое время допустил большую оплошность. Сначала там репетировал Тарас, потом они пригласили Франсию Рассел. Она танцевала этот балет, но немножко по-другому, и сразу возник диссонанс, заметный невооруженным глазом. Джон по завещанию Баланчина владеет правами на «Симфонию», и его версия должна считаться образцовой. Большой театр несколько лет назад послужил полигоном, на котором Тарас отточил детали.
– Нужен ли нашим исполнителям специальный баланчинский класс?
– В прошлый раз в Большом не было специального класса, но труппа замечательно станцевала, получила «Золотую маску». Но для поддержания уровня балеты Баланчина нужно танцевать не реже двух раз в месяц.
– Баланчин требовал «просто исполнять движения». Как это сочетается с нашей традицией «танцевать о чем-то»?
– Вы думаете, балерины Баланчина в «Симфонии до мажор» не испытывали что-то свое? И не вытаскивали это наружу?
– Артисты Большого театра хотят танцевать Баланчина?
– Очень. Все просятся на репетиции.
Дарья Гармоненко 
