Фото Gettyimages
Президент России Владимир Путин по итогам встречи с Советом по правам человека отдал ряд распоряжений. Два из них касаются закона о митингах. Генпрокуратуре до 15 февраля поручено «проанализировать практику применения законодательства РФ в части, касающейся обеспечения прав граждан собираться мирно, проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирования». В свою очередь, Верховный суд в те же сроки должен «обобщить практику рассмотрения дел о правонарушениях при организации и проведении публичных мероприятий».
Встречаясь с правозащитниками, Путин заявил, что свобода собраний должна быть гарантирована. «Могу себе представить, что органы власти загоняют куда-то там за бугор все эти акции, во что бы то ни стало не желая показывать это где-то в центральных частях, особенно крупных городов», – сказал президент. Он тут же, впрочем, добавил, что «специально препятствовать жизнедеятельности крупных мегаполисов, перекрывать улицы, вызывая агрессию, тоже неправильно». Высказывания о том, что митинги препятствуют нормальной жизни граждан от Путина уже приходилось слышать, зато слова о загнанных «за бугор» акциях – это определенно новый, можно даже сказать – либеральный мотив.
Правоприменение – это главная мишень критиков власти в России. Государственная система в РФ устроилась таким образом, что ветви власти взаимосвязаны, не обладают фактической независимостью друг от друга, а законы принимаются так, чтобы их в любой момент можно было удобным способом интерпретировать. Особенностью правоприменения в таких условиях является его избирательность. Закон с самыми жесткими формулировками не действует автоматически, а применяется в удобных для власти ситуациях. Одновременно закон с обтекаемыми формулировками может быть интерпретирован таким образом, что под него подпадает кто угодно.
Что может служить критерием верного правоприменения, без политических издержек? Ответ и прост, и сложен одновременно: Конституция. И сами законы, и тем более их применение – все это должно соответствовать духу Конституции. Конечно, дух – понятие эфемерное, и политические группировки могут сколько угодно долго спорить о том, что ему соответствует, а что нет. Поэтому необходим по-настоящему независимый Конституционный суд. Это институт, который в развитых демократиях как раз и определяет, где витает дух Основного закона. Примечательно, что президент Путин, раздавая поручения по поводу закона о митингах, ограничился Генпрокуратурой и Верховным судом, а Конституционный суд оказался не при делах.
В России немало законов, которые можно интерпретировать по-разному. Есть, например, так называемый закон о недоносительстве – часть знаменитого «пакета Яровой». К уголовной ответственности по нему может быть привлечен любой гражданин, не сообщивший в органы правопорядка о готовящемся преступлении (например, о намерении соседа уехать в Сирию и примкнуть к местным боевикам). Поле для интерпретации – и, разумеется, злоупотребления – здесь широчайшее.
Печально известным стало дело блогера Руслана Соколовского, который ловил покемонов в екатеринбургском Храме-на-Крови, снимал этот процесс на видео и вольно комментировал происходящее. Он получил условный срок, а его поступок был квалифицирован как по статье об экстремизме, так и по статье об оскорблении чувств верующих. Вот еще два закона, допускающих как весьма широкое, так и весьма избирательное правоприменение. Экстремизмом может быть сочтено любое хулиганство. Оскорблением чувств верующих может стать любое свободное высказывание на религиозные или околорелигиозные темы.
Проверка принципов правоприменения – важный шаг. Но речь идет о системной проблеме, и одним законом о митингах здесь точно не обойтись.
Татьяна Астафьева 
