Бахтияр Тузмухамедов
Иллюстрация Pixabay.com
Не думал, что в своих заметках придется возвращаться к теме смертной казни, отказ от которой в России комментировал уже не раз, в том числе на страницах «НГ». Настойчивость, с которой возбуждается дискуссия о восстановлении применения исключительной меры наказания в свете выхода (по мнению России) или исключения (по мнению Комитета министров и ПАСЕ) нашей страны из Совета Европы (СЕ), вынуждает перепроверить правильность своих взглядов. Основной аргумент сторонников отмены моратория (пока будем применять этот термин) таков: после прекращения членства в СЕ – с 16 марта – и в Конвенции о защите прав человека и основных свобод – с 16 сентября – Россия свободна от обязательства установить и соблюдать мораторий на смертную казнь.
Сразу оговорюсь: проблему смертной казни я рассматриваю исключительно с формальной, юридической стороны, оценивая правовую ситуацию, в которой находится Россия, и отрешаясь, насколько это возможно, от эмоций. Признаю, что последние играют не последнюю роль в этой дискуссии.
Итак, напомню основы. Конституция РФ, гарантируя каждому право на жизнь, делает из него временное исключение: «Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни…» Временное – поскольку Конституция исходит из того, что когда-то такой вид наказания будет исключен из арсенала средств карательного воздействия на личность. Мерой воспитания его назвать сложно, поскольку, перефразируя Жан-Жака Руссо, у воспитуемого не останется возможности воспользоваться плодами полученного урока. Насколько эффективна эта мера для предупреждения преступления – вопрос сложный, на который у профильных специалистов (криминологов, психологов и других) нет однозначного ответа.
Конституционный текст не указывает обстоятельств, наступление которых позволит законодательно отменить смертную казнь, тем более не предписывает конкретных сроков. Однако язык Конституции не предусматривает превращение временного исключения в постоянное. В некоторых случаях, когда Конституция оставляла на усмотрение законодателя урегулирование некоторых вопросов, а тот медлил, Конституционный суд напоминал о том, что годы идут и пора бы выполнить высшую нормотворческую инструкцию.
В том что касается смертной казни, в развитии подхода КС стороннему наблюдателю видятся два этапа: в 1999 году суд запретил вынесение смертных приговоров впредь до формирования во всех субъектах Федерации коллегий присяжных заседателей, чтобы повсеместно гарантировать судимому по «расстрельной» статье конституционное право на рассмотрение его дела с участием жюри. А в 2009 году КС пришел к выводу о существовании в России «комплексного моратория на применение смертной казни». Комплексного – поскольку состоит из запрета на приведение в исполнение приговоров, на что Россия согласилась при принятии ее в СЕ, и запрета на их вынесение, причем не только на основании постановления 1999 года, но и вследствие долговременной практики помилований, замены смертной казни иными наказаниями, а также неприменения такого наказания судами.
В 1999 году КС принял свое постановление без видимой связи с обязательствами России перед СЕ, а уж какие аргументы звучали в совещательной комнате, посторонним знать не положено. Решение 2009 года изобиловало ссылками на международное право, в том числе и на акты СЕ. Но здесь требуется уточнение: сама по себе европейская конвенция допускает смертную казнь: «Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание». Частичный запрет, с исключением для военного времени или «неизбежной угрозы войны», предусмотрен Протоколом № 6 к конвенции, который Россия подписала, но не ратифицировала. Однако сама по себе подпись под договором создает определенные обязательства, и впредь до ратификации или отказа от нее государство не может совершать действия, грубо и откровенно нарушающие его положения. Прекращение участия в конвенции одновременно снимает с России обязательства, пусть и ограниченные, в отношении протокола.
Так что же, с 16 сентября текущего года прекращается не только мораторий на приведение в исполнение смертных приговоров, но и частичные обязательства по Протоколу № 6? Вовсе нет.
Дело в том, что КС своим определением 2009 года отделил комплексный мораторий от международных обязательств, отнеся их лишь к части оснований для неприменения смертной казни. Он констатировал, что «легитимный конституционно-правовой режим, в рамках которого происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни как исключительной меры наказания, носящей временный характер и допускаемой лишь в течение определенного переходного периода», сложился не на основе, не во исполнение, а только «с учетом международно-правовой тенденции и обязательств», взятых на себя Россией. Кроме того, по мнению КС, «сформировались устойчивые гарантии права не быть подвергнутым смертной казни». Иными словами, даже в отсутствие формальной отмены смертной казни путем исключения ее из уголовного законодательства КС установил, что конституционное право на жизнь уже включает гарантию не быть ее лишенной властью государства. Мораторий был заменен конституционным отказом от исключительной меры наказания.
Можно ли реанимировать «расстрельные» положения Уголовного кодекса и как это сделать? Можно. Надо всего лишь либо убедить КС пересмотреть свои решения, пусть даже по закону они являются окончательными и не подлежащими обжалованию, чтобы он во изменение своей правовой позиции признал гарантии неустойчивыми, а процесс – обратимым вспять, либо принять новую Конституцию, которая предусмотрит смертную казнь без всяких оговорок.
