0
4998
Газета Персона Печатная версия

15.11.2018 00:01:00

На дуроге дымовозы

Юрий Орлицкий о Генрихе Сапгире, его стихах-кентаврах и «полусловах», которые нужно додумывать

Тэги: генрих сапгир, авангард, лианозовская школа, игорь холин, всеволод некрасов, эдуард лимонов, детская литература, переводы, мультфильмы, сценарии, театр, самара, милн, винни пух, рабиндранат тагор, уильям блейк, паровозик из ромашково, лошарик

Юрий Борисович Орлицкий (р. 1952) – литературовед, поэт. Родился в Челябинске. Окончил Куйбышевский государственный университет, жил и работал в Куйбышеве (Самара). В 1992 году защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора филологических наук на тему «Взаимодействие стиха и прозы: типология переходных форм». С 1993 года работает в Российском государственном гуманитарном университете. Автор более 1000 работ, в том числе капитального труда «Стих и проза в русской литературе» (2002), статей и публикаций, связанных с творчеством Геннадия Алексеева, Генриха Сапгира, Игоря Холина и др. Составитель и комментатор изданий Андрея Белого, Ильи Ильфа и др. Автор книги стихов «Верлибры и иное. Книга стихотворений» (2009), с начала 1990-х – куратор ежегодного российского Фестиваля верлибра.

42-10-1-1.jpg
Для Генриха Сапгира язык не был  копилкой, из
которой можно брать: он сам его развивал, делал
эксперименты. Фото из архива Александра Сапгира

20 ноября – 90-летний юбилей Генриха Сапгира, и как раз 19–20 ноября в Российском государственном гуманитарном университете пройдет 15-я, также юбилейная, конференция, ему посвященная. О личности и творчестве авангардного поэта, новатора языка, с Юрием ОРЛИЦКИМ побеседовала Елена СЕМЕНОВА.

– Юрий Борисович, итак, отмечаем юбилей Генриха Сапгира. Могли бы вы сказать, что значит этот автор лично для вас? Как вы познакомились впервые с его творчеством, с ним?

– Сапгир – это человек, который существовал в разных мирах, по крайней мере в советское время. Он был известен прежде всего как детский автор, причем как поэт, пишущий не только стихи для детей, но и всякие познавательные веселые книжки про спорт, про здоровье. Он был также известен как автор сценариев 40 мультфильмов, среди которых такие хиты, как «Принцесса и людоед», «Паровозик из Ромашково», «Лошарик». Практически все они существовали также в версиях спектаклей для детских театров. В этом была его наибольшая известность, и многие люди воспринимают Сапгира прежде всего как детского поэта. Именно по этому поводу мы с ним и познакомились. Это было время, когда я жил в Самаре, а у Сапгира в самарских детских театрах активно шли пьесы. И на премьеру «Лошарика» он туда приезжал. Моя жена Таня Рассказова была главным художником театра и оформляла этот спектакль (она оформила несколько спектаклей Сапгира). А я был журналистом и, послав ему вопросы по почте, сделал с ним интервью в газете «Волжская заря». Так состоялось наше заочное знакомство. Потом он приезжал несколько раз в Самару, мы общались. В последний раз я уже лично приглашал его на встречу с читателями. Естественно, когда я пришел к нему в гости в Москве, как человек открытый он сразу стал читать стихи. Он был абсолютно свободным поэтом, потому что у него не было ни автоцензуры, ни цензуры. Он четко знал, что его при жизни не напечатают, и просто писал, как хотел, ни от кого не зависел – ни от издательства, ни от заказчика. Это было удивительное преимущество, которое он использовал. Писал он мало – по 1–2 книжки в год, и каждая книжка была основана на какой-то придумке, приеме или наборе приемов. Все книжки отличались друг от друга. Сапгир – вообще удивительно разнообразный автор. Он все время придумывал что-то новое. Если взять две его книжки, то читатель может даже не догадаться, что они написаны одним человеком. Это очень часто ироничные, юмористические стихи, ведь в роли детского поэта он получил репутацию веселого автора, который играл со своим читателем – и с взрослым, и с маленьким.

– Раз он был таким веселым человеком, не могли бы вспомнить какие-нибудь забавные эпизоды из ваших встреч?

– Ну, я бы не сказал, что он был таким уж веселым в жизни… Когда был последний вечер воспоминаний о нем, его жена Мила сказала: «Да что ж такое, все вспоминают, как с Сапгиром выпивали!» Нет, он, конечно, не был пьяницей. Он просто это дело любил, как все в жизни. Например, Евгений Попов вспоминал, как они с Василием Аксеновым пришли к нему в гости, а у них не было денег, и Генрих очень деликатно предложил им сходить в магазин и дал им денег. Такой поворот не дал им почувствовать себя неудобно. Кстати, Сапгир был человеком обеспеченным, особенно для непечатавшегося поэта. Благодаря своим опусам для детского театра и кино он имел постоянный доход – ему приходили отчисления из театров, с кинопрокатов, от исполнителей песен. Он жил на редкость хорошо для того времени. И его работы очень любили в Союзе театральных деятелей, потому что он умел весело, спокойно, без надрыва делать свою работу. Это не было халтурой. Он просто умел и любил это делать.

– Творчество Сапгира относят к лианозовской школе. Но поэты этой школы, хотя и обладают общей эстетикой, все-таки все очень разные. Что отличало Сапгира от остальных?

– Лианозовская школа интересна тем, что Евгений Леонидович Кропивницкий, который ее возглавлял, в отличие от многих мастеров учил делать не «так как я», а «так как ты», то есть он учил индивидуальности. Все они – и Игорь Холин, и Сапгир, и Некрасов, и Лимонов, и Сатуновский вначале не то чтобы подражали, а шли за лианозовской «барачной» эстетикой, изображая жизнь социальных низов. Но это очень быстро у них прошло. Кропивницкий учил их быть самими собой. Поэтому они все разные. Лианозовская школа – это удивительное явление, в ней нельзя выделить что-то стержневое. Это просто хорошая поэзия.

– А мне кажется, есть ритмические сходства…

– Мне кажется, здесь стоит говорить не о ритмической составляющей. У всех лианозовцев был сплав хорошо освоенной поэтической традиции и авангарда. Например, почти все они отлично писали сонеты – эта форма в СССР не особо поощрялась. У Сапгира есть большущая книга сонетов. Это была хорошая школа. Они много читали классики, но не старались ей подражать. Вот что, наверное, у лианозовцев было общим: хорошее знание традиции – и русской, и зарубежной, в том числе и той, которая в СССР не поощрялась.

– Наверное, можно сказать, что Генриха Сапгира отличала творческая широта?

– Я бы даже сказал не широта, а техника. Это не значит, что стихи у него были самые радикальные (у Некрасова были порадикальнее), но Сапгир постоянно их менял, использовал разные возможности. Например, балансировал на грани прозы и стиха, использовал экспериментальные формы, которые другие не использовали. Скажем, те же стихи, написанные в технике «полуслова», когда стихи состоят из отдельных фрагментов слов, и мы должны так или иначе их достраивать. Или не достраивать, а понимать, как есть. Тут возникают разные варианты. Или стихи, в которых вообще нет слов, а только ремарки – как надо себя вести. Или, допустим, стихи, связанные с активным действием читателя, который должен что-то дописывать, придумывать. Ведь, вы знаете, у Генриха Сапгира далеко не все до сих пор вышло. Есть огромный архив в Бремене, до которого я никак не могу добраться.

– А что это за архив?

– Это архив советской литературы, куда многие неофициальные авторы передавали свои материалы. Например, Игорь Холин сделал это еще при жизни. Они же умерли с Генрихом Сапгиром в 1999-м, в один год. И Сапгир, по следам Холина, поручил своей супруге передать туда свои произведения. Там много текстов, и сейчас мы ищем возможности их издать. Я ранее подготовил сборник «Складень», постарался сделать его как можно более академическим. Сапгир писал целыми «книгами», и резать их неправильно. Поэтому я представил 12 книг целиком, «попурри» из книг, которые не вошли, и некоторую «реставрацию» книг невышедших. Так что сейчас думаем, как выпустить оставшееся единой книгой. В свое время Сапгир купил компьютер и успел его освоить. И он в отличие от других авторов, сохранял старые варианты, которых накопилось очень много. И вот нам приходится проделывать работу, как бы угадывая его авторскую волю, то есть брать последние варианты и дополнять их «пропущенными». В архиве также есть малоизвестные переводы. При жизни выходила книга его переводов Александра Алана Милна (в том числе из книги «Винни Пух и все, все, все») и несколько книжек переводов еврейского поэта Овсея Дриза. Мила Сапгир разрешила мне поработать с архивом. Там есть переводы Уильяма Блейка, немецких поэтов-конкретистов и других авангардных авторов, например, Боба Коббинга, Джона Кейтса. Их, конечно, тоже надо издавать. Более того, сейчас коллеги нашли перевод книги Рабиндраната Тагора «Залетные птицы». Это прозаические миниатюры, выходившие в 1922 году в переводе Татьяны Щепкиной-Куперник. Сапгир их перевел на визуальный язык, записав в виде словесных элементов и картинок. Кстати, если говорить о детских книгах, то их у Сапгира сотни, они переиздаются в последние годы в огромном количестве, причем часто без прав, пиратским образом. А из взрослых, кроме «Складня» – который я не могу не порекомендовать, потому что это мое издание, – есть книга Давида Шраер-Петрова и Максима Шраера в маленькой зелененькой серии «Библиотека поэта», для которой они выбрали из всех книг понемногу, есть книга, сделанная Александром Глезером: он в свое время в издательстве «Третья волна» заявил четырехтомник, но вышло, увы, только два тома. Еще можно назвать книгу «Неоконченный сонет», которую сделал Константин Кедров.

– По-хорошему, Генриха Сапгира можно назвать художником, ведь его творчество не умещается на плоскости листа – это близко к живописи, перформансу. А что вы считаете самой важной его находкой?

– Находки у него все главные, все интересные. Трудно выделить самое необычное. С одной стороны, «полуслова»: «Нарисованы в альбо/ Ты да я, да мы с тобо,/ А переверни страну/ А переверну страну/ Ну заранее волну/ Ну и нету ничего/ Только не лака и о». Это можно по-разному дописывать, но если дописывать, все становится громоздким. А если есть лишь фрагменты слов, получается, что автор полагается на читателя, который все поймет правильно. Но при этом читатель должен думать. С другой стороны – слова-кентавры (кто-то из литературоведов дал такое название). У него есть книга «Терцихи Генриха Буфарева», то есть терцины и стихи вместе. Это трехстишия, но никакие не терцины. Главное стихотворение называется «Пельсисочная», то есть – гибрид пельменной и сосисочной, и в этой книге много таких гибридов.

– Кстати, вспоминается Северянин с его грезофарсами…

– Да, это оно и есть. Только гораздо богаче. Вот, например, цитата: «А на дуроге дымовозы…». Сапгир изменил слово «дорога» на «дурогу», и уже представляется не обычная дорога, а дурацкая, а на ней дымовозы – грузовики, которые дымят со страшной силой. Такие слова позволяют вместить в слово два-три значения. В последние годы, как я уже говорил, Сапгир писал стихи, состоящие из ремарок. Книга «Дыхание ангела» построена на том, как нужно дышать: ремарки «вдох», «выдох», отдельные слова.

– Это же уже интерактивная книга или книга-спектакль…

– Ну, да. Кстати, у Сапгира есть книга «Монологи». Это книга драматических миниатюр, в которых происходит все что угодно – даже те вещи, которые невозможны «на театре». Есть книга «Быть может. Поэма с твоим участием», которую нужно дописывать или что-то делать – например, петь, танцевать. Он также занимался визуальной поэзией: много экспериментировал – вставлял в стихи пиктограммы, организовывал текст так, чтобы это были одновременно и текст, и картинка. Работал и со звуковой поэзией, со «звучарными» драматическими эффектами, сам замечательно читал свои стихи. Хотим также издать его звуковую подборку – слава богу, сохранились восемь часов записей его выступлений в ЦДЛ, клубе «Классики XXI века» Елены Пахомовой, Музее Вадима Сидура. Вообще в начале перестройки Сапгир был нарасхват и поэтому не мог работать по своей системе «в год по книжке». У него буквально выхватывали новую вещь их рук, он торопился, одни и те же стихи попадали в разные циклы. В это же время благодаря овладению компьютером добавилась вариативность, ставшая одним из элементов его эстетики. В общем, во всем этом еще нужно разбираться и разбираться.

– Кто из западных поэтов-авангардистов наиболее близок Сапгиру?

– Это уже упомянутые мной конкретисты, визуальная поэзия, минимализм – все эти течения европейской поэзии 50–80-х так или иначе отражены в творчестве Генриха Сапгира. Но не только отражены: от них он и отталкивался. Можно назвать Франца Мона, известнейшего поэта, который приезжал в Россию. У них был вечер «на четверых» в посольстве Германии – Мон и его русские переводчики: Холин, Сапгир, Некрасов. Они читали и переводы, и свои стихи. Конечно же, взаимное влияние между ними было. А с другой стороны, можно предположить, что это общий алгоритм развития поэзии, когда поэты из разных стран независимо друг от друга движутся сходными путями. Например, было такое явление, как «мейл-арт», когда люди посылали друг другу открытки, на которых рисовали, писали стихи. Оно захватило поэтов из многих стран, и Сапгир тоже принимал в нем участие – его письма сохранились в разных местах, и у него сохранилась папка посланий от иностранных коллег. Это ему было очень близко. Как известно, у него есть стихи с активными вкраплениями иностранных слов – например, цикл «Три урока иврита». Он поехал в Израиль и написал цикл на русском вперемешку с ивритом, которого не знал, просто слышал обрывки фраз на улице. Вообще он активно работал с языком. Язык не был для него копилкой, из которой можно брать, он его сам развивал, делал эксперименты, но при этом абсолютно корректные: никогда нельзя было сказать, что он надругался над словом.

– Кто из современных авторов близок Сапгиру по философии, по эстетике?

– Это сложно сказать. Мы на конференции в этом году как раз и решили выявить такие связи. У Сапгира был подражатель – поэт Владимир Ломазов. Но это не так интересно. Гораздо интересней не прямое подражание, а такое влияние, как пробуждение активного отношения к языку. Это не поклонение языку как идолу, а попытки вскрыть его потенциальные возможности. Тут можно назвать многих – того же поэта, литературоведа Данилу Давыдова. Если брать более радикальный авангард, то это поэт, литературовед Сергей Бирюков. Кстати, когда поэт и культуртрегер Дмитрий Кузьмин в 90-е годы придумал цикл, в котором старший поэт представлял бы младшего поэта, Сапгир, кажется, был единственным, кто согласился выступить и целый вечер читал стихи Давыдова, которому было тогда 17 лет.

– Грядет конференция, посвященная Генриху Сапгиру. Расскажите, пожалуйста, что там будет.

– Да, 19–20 ноября в РГГУ складывается интересная конференция. Я вас туда приглашаю. С 11.00 утра будут доклады, а с 18.00 будет вечер воспоминаний и стихов: поэты будут вспоминать встречи с Сапгиром, читать свои стихи – связанные с ним и несвязанные. Будут звучать музыкальные произведения на его стихи. Есть замечательный композитор Юрий Евграфов, написавший несколько «Сапгир-симфоний». Это вокальные симфонии для хора, которые активно исполняют во многих городах России и за границей. На конференции будет также презентация блока, который мы подготовили для издательства «НЛО», там две большие статьи филологов Массимо Маурицио и Михаила Павловца, мемуар Данилы Давыдова и мое небольшое предисловие, потому что я в первую очередь хотел опубликовать самого Генриха. 


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Гергиев запустил процесс творческой диффузии

Гергиев запустил процесс творческой диффузии

Маэстро обходится без юридического объединения Большого и Мариинского театров

0
1508
Авангардом по традиции. В Еврейском музее идет выставка о Культур-Лиге

Авангардом по традиции. В Еврейском музее идет выставка о Культур-Лиге

Дарья Курдюкова

0
1238
Жанр стендапа приходит в театр

Жанр стендапа приходит в театр

Елизавета Авдошина

Артисты "Сатирикона" и МХТ им. Чехова пробуют силы на новой творческой территории

0
1269
Московский сатирик

Московский сатирик

Елизавета Авдошина

Александр Ширвиндт не дожил до 90-летия трех месяцев

0
1986

Другие новости