Владимир Семеновский
Мы уже не внутри благополучного периода, а за его пределами. Как жить в новом пространстве – зависит от нас.
Фото Арсения Несходимова (НГ-фото)
«То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Эта цитата из Ницше избита, но она содержит, пожалуй, самое удачное и лаконичное описание контекста, в который мы «погружаемся» глубже и глубже. Причем сами повлиять ни на что не можем – подобные ощущения бывают во сне. Или при просмотре фильма, например.
Что бы кто ни говорил, тучные годы пошли России на пользу. Сейчас, когда они закончились, пессимист вспомнит знаменитое столыпинское: «Дайте нам 20 спокойных лет, и вы не узнаете России». Мол, счастье было так возможно, но опять – сорвалось... Реалист обратит внимание на то, что Петр Аркадьевич не биржевые сводки имел в виду, говоря о спокойствии, а ведь войны или революции сейчас нет. Оптимист заметит, что 20 относительно спокойных лет имели место не так давно – началось это спокойствие году приблизительно в 66-м. И отыщет плюсы в отсутствии спокойствия, потому что это и есть жизнь.
За последние годы рождаемость выросла, а количество убийств сократилось чуть ли не на треть. Это – если о самом важном. Есть и другие, не столь очевидные свидетельства. И что же – в тощие года мы неизбежно вновь забудем о семье и начнем палить друг в друга, как в 90-е? Ответ пока не очевиден, но он никак не зависит от глубины и продолжительности кризиса. Зависит он от того, сумели ли мы накопить стабилизационный фонд терпимости и солидарности за последние годы, относительно благополучные.
Недобровольная бедность опасна. Достаток способен оградить нас от худшего. Тут речь не о добродетели, не о выборе, но опять-таки об обстоятельствах – благотворных.
Стало общим местом утверждение, что в 2000-е коррупция серьезно возросла. Рискну предположить, что возросла она «по вертикали», а не «по горизонтали». То есть сам объем сумм резко увеличился, кратно отражая объем денежного потока, затопившего страну. Но что взяток стало брать большее количество людей, сомнительно.
Некоторое время назад обратила на себя общее внимание теория, постулирующая, что демократия может быть устойчивой лишь в странах, которые имеют определенные показатели ВВП на душу населения. Соответственно – если общество достигло такого уровня благосостояния, то оно почти с неизбежностью «беременно» демократией.
С другой стороны, очевидно: общественные язвы, как и любые другие, лечатся не «через живот», а «через голову». Коррупция преодолевается конкурентными выборами, живым гражданским обществом, ответственной свободой слова. Прилагательные в этом ряду совсем не лишние: коррупция означает «порча», а упомянутые институты бывают порчеными сами по себе – мы это хорошо знаем. И тем не менее люди способны вытащить себя сами за волосы – наша история дает немало примеров бескорыстия и служения долгу. Но для развития обществу нужна материальная точка опоры.
Однако после недобровольной школы марксизма отношение к экономическому детерминизму у нас не может не быть настороженным. И все же немудреная максима «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным» может быть отнесена не только к отдельному человеку, но и к общественной нравственности и гражданственности. Первые итоги кризиса подтверждают сказанное: кредиты только за откаты – главная тема последних двух месяцев (разумеется, не телевизионная).
Самое важное в нынешней ситуации – распространится ли эта логика поведения на общество в целом, станет ли оно непробиваемо циничным. И тут в отличие от кризиса, пришедшего с Уолл-стрит, все зависит от нас. Мы станем сильнее. В хорошем, в дурном ли – вот в чем вопрос.
