Николай Климонтович
Эти кусочки картона стали общедоступным удостоверением нашего престижа.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)
В последний свой меланхолический поход по среднему ящику своего письменного стола помимо всяческой чепухи, трухи и мусора обнаружил я и два толстых альбома для чужих карточек, перебрал, покрутил, но имена и фамилии, указанные на них, по большей части мне ничего не говорили. Я не мог взять в толк, как они у меня оказались, по какому поводу и при каких обстоятельствах мне их всучили. Я взялся их рассматривать, потому что прежде было недосуг. И разнообразие этих бесхитростных, в общем-то, печатных изделий меня поразило.
Конечно, начал я с тех, что позатейливей, поскольку они больше бросались в глаза, выделяясь из массы. Вот, скажем, черный глянцевый фон, а по нему золотом крупно: МАРИНА БЕЛОШЕРСТОВА. А сверху пожиже, но тоже золотом: художник-модельер. Кто она, эта Марина, хороша ли собой и какие модели она предлагала мне когда-то? Сюртук ли, рубашку ли апаш, а может быть, меховую шапку с ушами? Есть и телефон, но поздно по нему звонить, потому что МТС давно поменяла такие номера┘ Той же черноты я нашел еще одну карточку, принадлежащую промоутеру некоего рекламного агентства. И не угадать: что оно, агентство, рекламировало и что за птица этот самый промоутер?
Много мне попалось и цветных визитных карточек, и можно было попробовать догадаться, что стоит за выбором того или иного цвета, какой характер и какие амбиции. Вот, скажем, рыжеватая, малоаппетитного цвета, принадлежала фотографу одного бульварного издания – характер, наверное, тихий, должность скромная. А вот нежно-розовая – хозяйки художественной галереи, и, кажется, это была кудрявая дама. С голубой каймою – специальной корреспондентки журнала путешествий, и эта карточка, кажется, шепчет: мол, возьмите меня к теплому морю. Совершенно зеленая в белой рамке оказалась принадлежащей даме – менеджеру казино, – под цвет сукна игрового стола. Супрематистская – заведующей литературным отделом давно канувшего в Лету глянцевого журнала. Плотно-серого цвета шкурки пожилой мыши – главного редактора тоже умершего литературного журнала. Фактуры серого мрамора – председательницы дамского клуба, и эта дама действительно, я вспомнил с грустью, умерла молодой. В траурной черно-красной гамме – редактора компьютерного издания. Черная с желтым – менеджера кинокомпании┘ Только две мне попались с фотографиями владельцев: с цветной – одного знаменитого телеведущего, будто его не знают по экрану, и со скромным черно-белым фото – сочиняющего приключенческие повести кандидата географических наук, не иначе провинциала...
Как это ни банально, люди более мирных профессий и малых художественных амбиций обходились более скромными визитными карточками, беленькими, разве что иногда пустят свое имя шрифтом каким-нибудь готическим да отметят цветом поярче заглавную букву. Но это у людей, наверное, легкомысленных, потому что у двух вице-президентов крупных банков визитки оказались строгие и бесстрастные, и нечего думать отгадать по ним подноготную владельцев. Стоит ли при этом говорить, что в последние десять лет, когда сама собой, в процессе прожигания светской жизни, возникла эта коллекция из сотен визитных билетов, почти все имена и звания, независимо от профессии, имели английский подстрочник, а некоторые, чтоб не мучиться, составлялись сразу по латыни – в расчете, по-видимому, лишь на иноземного пользователя.
Как хотите, но я опечалился, сидя над этой бесполезной разноцветной грудой маленьких прямоугольников. Я думал о том, сколько тщетных надежд похоронено в этой бесхитростной коллекции, сколько попранных тщеславий здесь невольно запечатлено. Ведь моим хорошим знакомым не нужно вручать мне свои визитные карточки, я и так про них все знаю, но как же надо уповать на везение, чтобы раздавать на фуршетах и презентациях случайным людям эти нелепые фантики судьбы. И вот что здесь интересно: из знаков внимания и оповещения о визите, какими они служили некогда, эти кусочки картона превратились в наши дни лишь в способ оповещения города и мира о своем общественном положении. Из средства коммуникации – в удостоверение мнимого престижа и положения. И вместо громких титулов значатся на них лишь упоминания должностей. А на месте фамильных гербов красуются какие-то дизайнерские виньетки, безличные логотипы, названия банков, контор и редакций. И лучше не вспоминать, что многих из этих учреждений больше нет на земле, упразднены должности, постарели и сдались многие главные и вице, еще вчера ездившие с персональными шоферами, и жизнь прошла, как прошли Азорские острова, и нечего передать детям, кроме ветшающего коттеджа и зимнего сада с засохшими розами┘
Но вот что самое обидное: чужих визитных карточек у меня в столе накопилось так много, но где же сами-то визитеры? Поглядеть, что ли, в заиндевевшее окно, не появится ли из-за поворота запоздалая тройка, не пора ли крикнуть накрывать на стол и ставить самовар.
