Григорий Заславский 26–29.09. «Элизавета Бам» Д.Хармса. Постановка Федора Павлова-Андреевича. Сцена под крышей Театра им. Моссовета.
Федор Павлов-Андреевич, который не очень любит, когда вспоминают, что он – сын знаменитой и даже выдающейся писательницы Людмилы Петрушевской, свою режиссерскую карьеру начал все-таки с работы над ее пьесой. «Бифем» – история матери и дочери, в силу обстоятельств принужденных делить одно тело на двоих. Такая вот бытовая драма. Русский коммунальный абсурд.
Хармс – того же в общем поля ягода, писал с друзьями-обэриутами о том же самом абсурде за сорок-пятьдесят лет до того, за что и поплатился жизнью. Такие тогда были строгие времена. Как только времена переменились, издательства принялись, выхватывая друг у друга, печатать Хармса с Введенским, а вот попытки поставить все это «на ноги», то есть вывести героев Хармса и Введенского на сцену, можно сосчитать по пальцам. Причем почти все они в той или иной степени примечательные. Можно вспомнить замечательный спектакль Александра Пономарева, поставленный в «Творческих мастерских» в начале 90-х. Или – примерно тех же лет «Елку у Ивановых» в Пятой студии МХАТа. Приветом из еще более ранних лет продолжает жить на сцене «Эрмитажа» спектакль Левитина «Хармс! Чармс! Шардам! или Школа клоунов».
Все это сказано для того лишь, чтобы прочертить, во-первых, последовательность театральных исканий Федора Павлова-Андреевича, во-вторых, чтобы заметить, что заявленная им премьера спектакля «Элизавета Бам» хочешь – не хочешь попадает хотя и в скудный, но все-таки театральный контекст.
Естественно, что Хармс, который заодно со своими товарищами-обэриутами известен еще и сомнительными опытами в области «расширения сознания», конечно же, требует необычных, ярких красок. Потому не странно, что проект Павлова-Андреевича называется перформансом, причем декорации сочиняет нью-йоркская художница Катя Бочавар, с которой, как утверждает пресс-релиз будущей премьеры, постановщик познакомился у Боба Уилсона (тут уж рекомендации излишни). Костюмы – «нечеловечески прекрасные» (еще одна «официальная» цитата) – разработаны Андреем Бартеневым, который придумал лишить Элизавету Бам одной груди, но дать за это один каблук.
Короткий страшный сон – как раз из области психоделических путешествий – пожалуй, учитывает именно такое яркое цветное сопровождение. В жизнерадостном «оперении» страшное требование открыть дверь прозвучит особенно страшно. В конце 30-х эта просьба, конечно, имела больший вес. Но разве плохо, что в этом смысле времена изменились?!
Итак: «Элизавета Бам, откройте!»
Дарья Гармоненко