Модели мироздания

Падение Вельзевула. 1960-е.
Фото предоставлено галерей

Признаться, Дмитрий Лион в пространстве ART4.RU – событие неожиданное. Хотя бы потому, что в музее, открывшемся под лозунгом «Даешь ультрасовременное искусство!», странно видеть автора вполне традиционного и стилистически мало совместимого с броскими творениями современных гениев.

Для большего подчеркивания такого контраста организаторы выставки разместили скромные неброские рисунки одного из самых талантливых графиков XX века в окружении огромных современных холстов, со всей их эмоциональной и колористической агрессивностью. Эффект получился двоякий. Для тех, кто не знает, кто такой Дмитрий Лион, и не имеет большого опыта общения с графическим искусством, его тонкие, иногда почти прозрачные рисунки просто теряются среди обилия цвета и формы. Для остальных же его одухотворенные, полные смысла, спокойствия и одновременно внутреннего напряжения листы только выигрывают в сравнении с кричащим и нервным актуальным искусством.

Кстати об актуальном. Дмитрий Лион как раз один из тех художников, чьи работы не стареют со временем, не теряют силу своего воздействия. Лион – художник, создавший свое неповторимое искусство, где из хаоса линий и девственной чистоты листа рождается целый мир образов и смыслов. Мир без времени и пространства, мир вечности, населенный не всегда очевидными персонажами, нагруженный библейскими ассоциациями. Недаром сам Лион говорил, что «каждый истинный рисунок – модель мироздания».

Часть листов входит в условные серии «Библейский цикл», «Благословите идущих», «Судьбы русских поэтов», по мотивам Шолом-Алейхема, большинство же не имеют ни названия, ни очевидного сюжета. Каждый лист индивидуален и неповторим, и в то же время все они как будто развивают и продолжают одну и ту же тему, рассказывают одну и ту же вечную историю, сливаясь в едином почти музыкальном потоке, где минор переходит в мажор и наоборот.

Фото предоставлено галереей

Несмотря на то что у многих листов – литературная основа, было выпущено всего несколько книг, оформленных Лионом. Это неудивительно, ведь художник сознательно отказался от буквального иллюстрирования сюжетов в пользу иллюстрации ассоциативной, с трудом воспринимаемой в книжной культуре советского времени. Он мечтал о том, чтобы рисунок не подчинялся готовому тексту, а сливался с ним в едином художественном пространстве. Его рисунки, вырастающие из каллиграфии букв и превращающиеся в знаки, почти иероглифы, напоминают древние рукописи.

Работы Дмитрия Лиона требуют сосредоточенности, тишины, внимания. Их восприятие сродни медитации. Поэтому вдвойне странно видеть это интимное искусство в столь не подходящем ему окружении.