Дарья Курдюкова  |
| Роберт Капа. Танцующая пара на карнавале. Австрия, февраль 1950 года. Фото пресс-службы ММОМА |
В рамках Дней венгерской культуры в России на Остоженку привезли 120 снимков войны и мира, Троцкого и Пикассо, которые Венгерский национальный музей купил у нью-йоркского Международного центра фотографии в 2008-м. Не хочется писать патетично, но эта выставка о том, как фотограф мечтал стать журналистом, стал фоторепортером, и о том, как эта мечта определила его жизнь и смерть.
Роберт Капа всю жизнь снимал войну, в каком-то смысле мир для него был войной. Капа делал репортажи с гражданской войны в Испании, с китайско-японской, со Второй мировой, с арабо-израильской и с индокитайской. Хрестоматийный его снимок «Смерть республиканца» сделан в Испании 5 сентября 1936 года: человек в белой рубашке с коротким рукавом, будто поскользнувшись, откинул руку и осел. Момент, точка между «быть» и «не быть». Капа тоже погиб на войне, подорвался на мине в 1954-м в Индокитае – известным послесловием к его смерти стала фотография другого классика, Эллиота Эрвитта, с рыдающей, обхватив могилу сына, матерью Капы. Но на выставке этого снимка нет, здесь классик фоторепортажа увиден за год до того глазами Картье-Брессона, с которым они вместе – и вместе с другими фотографами – в 1947-м начали историю агентства Magnum: 1953 год, щеголеватый, черноволосый и чернобровый Капа, держа во рту сигарету, стоит на скачках Longchamp.
В 1955 году американский Overseas Press Club учредил Золотую медаль Роберта Капы, которую вручает за лучшие опубликованные фоторепортажи, требующие исключительного мужества. Капа действовал по принципу up-close, говоря, что «если ваши снимки не слишком хороши, значит, вы были недостаточно близко». Фотография по Капе – это вовлеченность, близко, – это и убитый республиканец, и его знаменитейший репортаж о высадке союзных войск в Нормандии в 1944-м (он был единственным фоторепортером, снявшим это событие). День D – это вода, стальные ежи, размытые силуэты и лица солдат; по неосторожности проявлявший снимки для Life лаборант испортил их, и спасти удалось лишь 11. Про тот день Капа писал в «Скрытой перспективе», и одна из тех фотографий теперь на обложке книги его воспоминаний, которая впервые вышла в 1947-м и которая была переведена на русский только к 2011 году. Про вовлеченность – это когда он снимал (в тот же день он погиб), как по дороге из Намдиня в Тай Бин французские военные идут мимо убитого вьетнамца. Война, мир, когда одно цепляется, схлестывается, подменяется другим, мир во время войны – это и когда в Барселоне в 1936 году женщина-полицейский республиканской армии листает модный журнал, и когда в 1944-м по улицам Шартра с позором гонят обритую наголо женщину, родившую от немца, и ее мать. Это и про то, как Капа снимает в Лондоне американского офицера с «удочеренными» его подразделением девочками-сиротами, те стоят по обе стороны от него, и одна, взяв его за локоть, даже улыбается и – вот деталь карточки воспоминаний – кокетливо подогнула ножку. Один пластический штрих задает тон.
Но все это еще будет потом, а первый опубликованный репортаж появился еще в 1932-м, когда Андре Фридман (псевдоним Роберт Капа возникнет позже) поехал в Копенгаген снимать лекцию Троцкого о революции. Тоже, кстати, показательный момент в смысле слов про оказаться достаточно или недостаточно близко. Оратор вообще-то тогда снимать запретил, а фотограф запрет нарушил, пусть и тайно. Венгерский фотограф Андре Фридман к тому моменту переехал в Германию, а после прихода к власти нацистов уехал во Францию. Там-то в 1935-м и появился Роберт Капа – сам он и его подруга Герда Таро придумали это имя, поскольку в Париже тогда уже работал другой фотограф Фридман и, кроме того, из-за проблем Капы с французским.
А с СССР, кстати, у Капы история на этом не закончилась, он поедет туда в 1947-м с Джоном Стейнбеком, чтобы сделать фотографии для «Русского дневника» Стейнбека. В объективе Капы – неизобильный магазин с босой женщиной, разглядывающей галоши, уличный фотограф в Сталинграде, посетители московского Музея Ленина перед гигантской вазой с портретом Сталина и портрет того же вождя, который смотрит даже на модель во время утверждения фасонов одежды. А еще там украинская колхозница, энергично собирающая сено в снопы, и домашний быт колхозников – вроде такие же черно-белые фотографии могли появиться в любом советском журнале. Те же люди, только без обязательной в советских изданиях радости труда, залакированной широченными улыбками.
Но это вовсе не все. Вот во второй половине 1940-х Капа снимает, как по пляжу шагает Франсуаза Жило, над которой очарованный Пикассо держит пляжный зонт. А вот Капа в Голливуде снимает свою возлюбленную Ингрид Бергман с мечтательным профилем. Просто и войну и мир он всегда видел через лица людей, в гуманистической перспективе.
