Наталия Григорьева
Новая работа якутского режиссера снята на английском – с прицелом на зарубежный прокат. Кадр из фильма
На фестивале «Зеркало», который проходит в городе Иваново с 27 июня по 1 июля, состоялась премьера фильма Дмитрия Давыдова «Граница» – новая работа якутского сценариста и режиссера получилась полноценным хоррором, камерным и, конечно, глубоко этническим. На экране при этом не совсем привычное для автора сочетание декораций: лето, яркий дневной свет, насыщенный цвет зелени, светлого неба и яркого пламени потустороннего огня.
Отец (Вячеслав Шатненко) и дочь (Лилиана Петрова) живут в избушке на опушке леса. Вокруг ни души, скупое убранство жилища не дает никаких подсказок о прошлом его обитателей, их быт максимально прост – рыбалка, охота. Во дворе привязана лошадь, была и собака, но девочка застрелила ее, объясняя это желанием научиться добывать пропитание. Отец объясняет, что неправильного в ее поступке, но это уже не поможет. Начинает твориться необъяснимое. Кто-то невидимый гнет изгородь, пугает коня, ходит кругами по ночам. Однажды на границе леса появляется женщина (Ева Кузьменко). Мужчина приглашает прохожую в дом – пока гостья пытается за ужином соблазнить его, он обнаруживает у нее копыта вместо ног. Приходит ночь, и избушку окружают тени с факелами, а тело дочери покрывается ожогами.
«Граница», снятая на английском с прицелом явно на зарубежный прокат и переозвученная для российских показов, создана по идеальной формуле хоррора – чем меньше понятно, тем страшнее. Герои без истории, кошмар без объяснения, который буквально надвигается со всех сторон. При этом снято все при естественном освещении, много дневных эпизодов, да и ночные не нагружены какими-то излишними спецэффектами. Сквозь окна избушки виднеются фигуры, за которыми зритель с опаской, как и герои, подглядывает через узкие отверстия в деревянных стенах сруба, в комнату через покосившуюся дверь заглядывает и заходит сверхъестественное. На крыше, поросшей травой, отец собирает веники для изготовления отваров, но зелья не помогают, как и его попытка пожертвовать собой. В кульминационном обряде, напоминающем и о традициях вроде ночи Ивана Купалы, и о якутском шаманизме с масками и бубнами, лесные девы кружат его у костра, мажут золой, опутывают руками. Но просьбы остаются неуслышанными, вновь слишком поздно.
Искать смыслы – всегда дело неблагодарное, особенно в таком чистом жанре, в каком снята «Граница». Однако во время просмотра неизбежно задумываешься о метафорах и символах. Во взаимоотношениях героев символично проглядывает навязчивое патриархальное наследие человечества, душащее даже самых отрешенных и отрешившихся от общества. Название и локация намекают на всяческие границы, реальные и метафизические, между лесом и полем, человеком и зверем. Будто бы уход от людей, побег сулит не блаженное слияние с природой и умиротворенное созерцание, а борьбу за жизнь и душу – заведомо проигранную. С другой стороны, можно и даже хочется воспринимать «Границу» как исключительно мистическую притчу, без второго дна и скрытых смыслов, рождающую подсознательную тревогу и вызывающую желание поплотнее задернуть шторы и не вглядываться ни в бездну, ни в чащу леса – чтобы никто не стал посматривать оттуда в ответ.
