Третья сила

ПОХОЖЕ, урегулирование приднестровского конфликта может еще более усложниться. Недавно Гагаузия потребовала изменить формат переговоров между Кишиневом и Тирасполем и заявила о том, что если она не будет включена в переговорный процесс как равноправная сторона и третий субъект переговоров, она немедленно начнет процесс реализации своих прав "на внешнее самоопределение". Другими словами, говорят лидеры Гагаузии, мы начнем борьбу за свою независимость и будем действовать весьма решительно. Это может коренным образом изменить соотношение сил между Кишиневом и Тирасполем, а также сделать весьма проблемным процесс "воссоединения" с Румынией, поскольку гагаузы считают себя вполне самодостаточным народом, и, в отличие от сегодняшних молдаван, им не нужно проходить период "самоидентификации", дабы трансформироваться в румын.

Экономические и правовые претензии Гагаузии к Кишиневу свидетельствуют о том, что политики Молдавии, первоначально делавшие ставку на Гагаузию в противовес приднестровским "сепаратистам", в итоге обрели противовес самим себе, так как не смогли использовать и этот козырь. Не выполнив ни одного своего обещания перед Гагаузией и прежде всего закона РМ "Об особом правовом статусе Гагаузии", принятого шесть лет назад, Кишинев без всяких внешних влияний умудрился развалить собственную страну до такой степени, что о каком-либо суверенитете или внутренней стабильности говорить просто не приходится.

Напомним, что в этом году исполнилось 10 лет со дня провозглашения Гагаузской Республики, истинными "создателями" которой были молдавские политики типа Мирчи Снегура. Когда 19 августа 1990 г., выступив против дискриминационной политики Кишинева, депутаты-гагаузы провозгласили независимую Гагаузскую Республику, официальный Кишинев прореагировал в своем стиле: более 100 тыс. волонтеров, в соответствии с постановлением правительства, отправились в "поход на Гагаузию". К ним присоединились около 2 тыс. полицейских. По словам очевидцев, впереди полупьяных колонн шла тяжелая техника, а сама толпа была вооружена железными прутьями.

"Надо полагать, - говорит лидер общественно-политического движения "Гагауз халкы" ("Гагаузский народ"), глава представительства Гагаузии в Приднестровье Иван Бургуджи,- что наши города и села хотели стереть с лица земли, а выживших добить железными арматурными прутами и пиками. Тогда на помощь гагаузам, в октябре 1990 г., прибыли добровольцы из Приднестровья. Это был момент истины, момент братства и взаимовыручки: братья-славяне пришли защитить тюркский православный народ. Такое не забывается".

В начале 90-х среди беженцев из Молдавии, устремившихся в Россию, были и гагаузы - в основном те, кто жил и работал в Кишиневе, но вынужден был все бросить и, спасая свои семьи, податься в Россию. Многие здесь сделали карьеру, самые удачливые стали развивать свой бизнес даже в дальнем зарубежье, но о том, что им довелось пережить в конце 80-х - начале 90-х в Молдавии ставшие гражданами России гагаузы не забывали никогда...

Кровопролитие в 1990 г. в Гагаузии не состоялось - официальный Кишинев отступил, поскольку для него главным врагом были все же приднестровцы. И когда в июне 1992 г. началась бойня на берегах Днестра, уже гагаузские добровольцы пришли на помощь приднестровцам. По словам председателя Народного собрания Гагаузии Михаила Кендигеляна, "мы вместе в той ситуации защитили и молдавскую государственность, и другие общие ценности".

Сами гагаузы считают, что их республика никогда не признавала суверенитет Кишинева на своей территории, больше того - поскольку Гагаузская Республика объявила о своем рождении даже раньше, чем Республика Молдова и Приднестровская Молдавская Республика, то она имеет сегодня все права для того, чтобы участвовать в переговорном процессе по Приднестровью. Во всяком случае, у нее на это, несомненно, больше прав, чем у США или ОБСЕ, хотя бы потому, что гагаузы живут на этой территории столетиями. Кроме того, здесь считают, что Гагаузия не уполномочивала Кишинев вести от ее имени какие-либо переговоры, касающиеся внутренней стабильности, безопасности или создания Общего государства.

У Кишинева всегда была возможность если не "приручить" Гагаузию, то, по крайней мере, не портить с ней отношения окончательно. Однако последние заявления парламента Гагаузии свидетельствуют о том, что молдавские политики, увлекшись "разборками" с Приднестровьем, потеряли возможного союзника. И маленькая Гагаузия может вполне смешать карты в большой игре в Приднестровском регионе.

По статусу Гагаузия - автономно-территориальное государственное образование, и, с точки зрения Комрата, в сегодняшней Молдавии должно быть три полноправных участника переговоров, касающихся будущего устройства страны или урегулирования приднестровского конфликта: Кишинев, Тирасполь и Комрат. Было бы политическим легкомыслием как со стороны Кишинева, так и со стороны российских политиков проигнорировать эту позицию, поскольку любое изменение нынешнего статуса Молдавии дает гагаузам право на внешнее самоопределение. В таком случае "территориальная целостность" РМ окажется под ударом отнюдь не из-за "приднестровских сепаратистов" или внешних "имперских сил", о чем неустанно твердит молдавская пропаганда и первые официальные лица республики, а исключительно из-за собственного неумения управлять страной. Маленькая Гагаузия при грамотной политике может сыграть роль камешка при обвале в горах, а чтобы этого не случилось, ее политическую ориентацию должна учитывать и Россия.

Требование Гагаузии - быть самостоятельной стороной и третьим субъектом переговоров - застало врасплох и Кишинев, и Москву, и Киев, и ОБСЕ. Ярлык "сепаратистов", при всем желании, молдавские политики пришить Гагаузии уже не могут (что же это за республика такая, где в каждом райцентре засели "сепаратисты"?!), и им остается только сожалеть о том, что их политическая игра с этим народом закончилась столь плачевно.

Иван Бургуджи и другие местные политики уверены, что гагаузов "просто обманули" и что этот обман подразумевался кишиневскими властями еще в ходе подготовки законопроекта "Об особом правовом статусе Гагаузии". Лидеры Гагаузии считают, что сразу же после принятия этого конституционного закона в декабре 1994 г. Кишинев "забыл" о его существовании. Для того, чтобы данный принципиально важный правовой акт начал действовать, парламент РМ зафиксировал обязательство властей в месячный срок привести законодательную базу республики в соответствие с упомянутым документом. Это обязательство не выполнено до сих пор - больше того, Кишинев, по мнению руководителей Гагаузии, продолжает принимать законы и другие нормативные акты, прямо противоречащие Закону "Об особом правовом статусе Гагаузии", что по сути низводит Гагаузию до статуса рядового уезда. Следовательно, реально никакого "особого статуса" Гагаузии не существует, а поскольку автономия живет в соответствии с Законом о местном самоуправлении, следовательно, она является обычным уездом в административно-территориальном делении Республики Молдовы со всеми вытекающими отсюда последствиями. И реальное снижение статуса Гагаузии преследует далеко идущую цель: когда Молдавии придется объединяться с Румынией, внешние приличия будут соблюдены, поскольку формально европейские правила интеграции гласят: никаких конфликтов, особенно межнациональных! Поэтому, подарив гагаузам "особый статус" на бумаге, официальный Кишинев и не собирался выполнять какие-либо обязательства перед гагаузской автономией, что, в свою очередь, и для Тирасполя стало очередным доказательством: верить кишиневским политикам нельзя.

Как сегодня считают гагаузские лидеры, принятие Закона "Об особом правовом статусе Гагаузии" с его последующим блокированием на стадии исполнения имело скорее всего два вектора воздействия - внутренний и внешний. Внешний вектор представлял как бы апелляцию к мировому общественному мнению и имел скорее антиприднестровскую и антироссийскую направленность: за счет "особого статуса" Гагаузии Кишинев подправлял свой имидж национал-полицейского государства, учинившего кровавую бойню на берегах Днестра. Пример Гагаузии, которой был дарован "особый статус", позволял зарабатывать пропагандистские очки путем бесконечного обличения "приднестровского сепаратизма" и "российского шовинизма". В этот же контекст встраивался и другой блок пропагандистского негатива, связанного с военным присутствием России в регионе, проблемой вывоза вооружения и пр. Присутствие России разыгрывалось как повод для интернационализации приднестровского конфликта: вот, дескать, если бы не российское влияние в Приднестровье, Кишинев мог бы тихо, мирно договориться и с Тирасполем под наблюдением цивилизованного Запада - договорились ведь с Гагаузией┘

Внутренний же вектор, по мнению гагаузских лидеров, имел более прагматичную подоплеку: к концу 1994 г., то есть к моменту принятия Закона "Об особом правовом статусе Гагаузии", Кишинев уже "оброс" крупными внешними долгами, и в умах молдавских политиков уже возникал вопрос о том, как "равномерно" распределить растущие долговые обязательства по всей территории страны. Поскольку Приднестровье в этих расчетах полностью исключалось (в случае создания "общего государства" не приходится сомневаться в том, что приднестровцы должны были бы выплачивать долги Молдавии путем резкого снижения уровня жизни своего населения, которое и без того не шикует), то Гагаузию следовало "привлечь" немедленно. Обстоятельства требовали срочного распространения прав собственности Молдавии на различные промышленные и прочие лакомые объекты в Гагаузии - для распродажи под видом "приватизации". Что, собственно, и произошло сразу же после придания Гагаузии "особого статуса".

"Без нашего согласия и ведома, - считает Иван Бургуджи, - за бесценок были распроданы все приглянувшиеся западным инвесторам объекты промышленности, энергетики, транспорта. Бюджет Гагаузии от всех этих распродаж не получил ничего. Людям по году не выплачивают мизерные зарплаты и пенсии, представляющие собой жалкие проценты даже от официального прожиточного минимума, не говоря уже о реальных потребностях. Сегодня наш "особый статус" - это статус нищеты и бесправия".

По мнению Михаила Кендигеляна, в соответствии с обещанным статусом Гагаузия имеет право напрямую вести экономические и иные дела с другими государствами и регионами, но на практике Молдавия постоянно чинит препятствия: "Кишинев всячески противодействует работе наших зарубежных представительств, так что права нашей автономии - это скорее всего "бумажные права", особенно в вопросах о нашей собственности. Кишинев понимает этот вопрос по-своему: вся собственность принадлежит ему, следовательно, все подряд можно продавать, даже не ставя об этом в известность исполнительную и законодательную власть Гагаузии. Такова наша реальность".

Битва за свою экономическую выживаемость с официальным Кишиневом пока не приносит гагаузам каких-либо существенных побед, что настраивает их на решительный лад. По данным Управления экономики и финансов Гагаузии, большая часть средств, предназначенная бюджету региона, уходит в бюджет Молдавии. Что же касается приватизации, то приватизировали, например, "Южные электросети", которые являются собственностью автономии, без участия гагаузской стороны, причем по заниженной цене: их продали за 5,6 млн. долл., то есть, по мнению специалистов, за сумму, почти в 10(!) раз меньшую, чем их реальная стоимость. И подобные "расхождения" отмечаются почти по всем предприятиям Гагаузии, приватизированным кишиневскими властями. А если учесть, что в большинстве своем это были бюджетообразующие действующие производства, то гагаузы вправе полагать, что их ограбили и продолжают грабить средь бела дня.

Поэтому здесь сложилось стойкое мнение, что экономической самостоятельности и любому укреплению экономики Гагаузии в Кишиневе сознательно мешают, чтобы при объединении с Румынией не было бы "никаких проблем" со строптивыми или слишком самостоятельными гагаузами.

Особенно возмутились в автономии, когда Кишинев "наложил лапу" на гуманитарную зарубежную помощь: Турция (а она здесь ведет свою игру) выделила Гагаузии гуманитарную помощь в виде 6,2 тыс. т дизтоплива для проведения сельскохозяйственных работ, а Кишинев немедленно обложил эту помощь всеми возможными акцизами и налогами. Только решительный демарш лидеров Гагаузии, сопряженный с готовящимися актами гражданского неповиновения, заставил парламент Молдавии внести коррективы в намеченные поборы. Подобные факты нашли отражение в недавнем заявлении парламента - Народного собрания Гагаузии, где сказано, что имеет место целенаправленная политика Кишинева по ликвидации автономии - "главного завоевания гагаузского народа" - и что вся ответственность за последствия авантюрной политики в отношении Гагаузии ляжет "на официальные органы власти Республики Молдова".

Какова реакция Кишинева на это заявление? Формально - никакой, но любопытно, что Гагаузия нашла поддержку со стороны Верховного Совета ПМР, осудившего политику РМ по отношению к Гагаузии. И это в данном случае закономерно: ведь подобные обещания (экономическая самостоятельность, участие во внешней политике РМ в той мере, в какой это касается Приднестровья) были даны в Московском меморандуме 1997 г. и ПМР и точно так же не выполнены. Так что Тирасполь все эти годы как бы смотрелся в гагаузское зеркало и ясно видел, к чему бы свелись обещания РМ по поводу "широкой автономии с широкими полномочиями". Как и следовало ожидать, Тирасполь и Комрат стали делать шаги навстречу друг другу - надо ведь как-то выживать, если сама Молдавия сдана во "внешнее управление" Румынии и США. Недавно было заключено соглашение о сотрудничестве между Верховным Советом ПМР и Народным собранием Гагаузии, готовится ряд документов, предусматривающих развитие сотрудничества между Гагаузией и Приднестровьем в экономической, научно-технической и культурной областях.

Лидеры парламента и общественно-политического движения "Гагауз халкы" считают, что в течение пяти лет после принятия Закона Республики Молдова "Об особом правовом статусе Гагаузии" официальный Кишинев так и не стал гарантом полной реализации законных прав и полномочий Гагаузии, нарушая при этом и Конституцию РМ.

После подобного к себе отношения гагаузы вынуждены были задуматься вообще о своем участии в государственном устройстве РМ, особенно, когда начались дискуссии о статусе ПМР в границах общего государства: "Подразумевалось само собой, что Кишинев ведет эти переговоры как бы и от лица народа Гагаузии - законного субъекта внутригосударственного устройства Молдавии, но Гагаузия не давала Кишиневу полномочий представлять ее интересы на переговорах подобного уровня", - считает Иван Бургуджи.

Что важно для России в этом демарше Гагаузии? Не проспать возможного союзника в переговорном процессе по урегулированию приднестровского конфликта, который так же заинтересован в стабильности и безопасности в регионе, как и Приднестровье, но при этом в отличие от "непризнанной" ПМР обладает всеми правами легитимности как автономное образование внутри РМ, а правовой статус этого возможного союзника позволяет ему быть полноценным участником переговорного процесса. Народная мудрость гагаузов гласит: если хочешь куда-то прийти - не ходи по кругу, и к ней без всякого высокомерия следует прислушаться российским дипломатам.