Евгений Бажанов
Юбилей КНР и все, что с ним связано, проникли в китайскую моду.
Фото Reuters
В 1982 году меня определили на работу в советское посольство в Пекине. Знакомые дипломаты участливо осведомлялись: «А за какие провинности тебя загоняют в это захолустье?»
Китай действительно пользовался неважной репутацией. Мало кто из наших соотечественников помнил о великой истории восточного соседа, о том, что китайцы на протяжении тысячелетий считали свою страну центром цивилизации, имеющим «мандат неба» на «усмирение варваров», то есть всех остальных народов. Зато советские люди хорошо знали, что в 1949 году в обнищавшем, полуколониальном Китае победила Компартия, которой мы щедро помогали строить социализм.
А китайцы оказались уклонистами – их вождь Мао Цзэдун затеял «большой скачок», заставив крестьян выплавлять чугун в собственных огородах. Когда коммунистический блицкриг привел к массовому голоду, Мао развязал «великую пролетарскую культурную революцию», натравив сопливых хунвейбинов («красных охранников») на своих критиков. Заодно хунвейбины грозились «содрать шкуру» и «размозжить собачьи головы» «антикитайским клоунам» за рубежом. Официальный же Пекин призывал подданных «готовиться к войне, рыть траншеи».
К 1982 году все эти ужасы и страсти канули в Лету. У власти закрепились реформаторы во главе с Дэн Сяопином, которые охарактеризовали культурную революцию как «диктатуру насквозь прогнившего и самого мрачного фашизма с примесью феодализма» и принялись за модернизацию страны. Новое руководство предало анафеме перманентную революцию, идеологические встряски, уравниловку и решительно двинуло Китай в сторону рынка.
Но страна оставалась бедной. Из пекинского аэропорта в город вела узкая разбитая дорога, запруженная примитивными лошадиными упряжками, велосипедистами, не признающими правил уличного движения, и спящими прямо на мостовой утомленными путниками. Центр изобиловал плохо пахнущими переулками, заплеванными харчевнями. А в деревнях крестьяне волокли плуг на собственном горбу и обитали в пещерах. Газеты рекомендовали гражданам утолять голод крысиным мясом – оно в избытке и очень питательное.
Ныне, 30 лет спустя, перед изумленными взорами знатоков старого Китая предстает совершенно иная картина: чудо-небоскребы, построенные по последнему слову техники, шикарные универмаги, деликатесные рестораны, густая сеть гладких шоссейных дорог, похлеще калифорнийских фривеев. По валовому внутреннему продукту КНР вот-вот догонит Америку, китайские промышленные изделия, от компьютеров до модельной обуви, заполонили рынки всех без исключения государств земного шара.
Причины китайского экономического чуда известны – очень дешевая и в то же время чрезвычайно трудолюбивая, квалифицированная, изобретательная рабочая сила, мудрая экономическая стратегия властей, обеспечивающая обильные инвестиции из-за рубежа, в том числе от богатой китайской диаспоры, внутренняя стабильность и еще ряд факторов. Среди них не последнюю роль играет внешнеполитический курс, направленный на обеспечение мирного окружения Китая. Пекин неизменно называет его «ядром» пять принципов мирного сосуществования, которые предлагает и в качестве основы построения «гармоничного мира», многополярного и демократического, где каждой стране и каждому народу предоставляются возможности для развития и процветания.
Китайские лидеры всячески подчеркивают, что КНР пока всего лишь одно из развивающихся государств (сравнительно слабое и бедное) и что даже когда Поднебесная станет по-настоящему могущественной и зажиточной, она не будет стремиться к гегемонии. Напротив, продолжит учиться у народов Азии, Африки и Латинской Америки. В то же время Китай стремится к сотрудничеству с богатым Севером, проявляя гибкость и прагматизм. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев как-то поинтересовался у высшего китайского руководителя политикой Пекина в отношении США. Тот ответил: «ВВП Соединенных Штатов гораздо больше, чем у Китая, поэтому мы будем делать все, чтобы поддерживать с Вашингтоном хорошие отношения».
 Основатель КНР – председатель Мао Цзэдун. Фото Reuters |
Несмотря, однако, на желание Поднебесной ладить со всеми, ее все больше побаиваются. Особенно нервничают в США – Китай начинает теснить «единственную сверхдержаву», прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе, но не только там. Как следствие, американцы уличают КНР во всех смертных грехах – от подготовки к нападению на Тайвань и силового захвата нефтеносных районов в Южно-Китайском море до установления «империалистического контроля» над развивающимися странами и экспорта наркотиков. При этом, попав в тиски жесточайшего финансово-экономического кризиса, Вашингтон вздумал уговаривать Пекин разделить бремя глобального управления, совместно поруководить человечеством. Ведь китайская экономика лучше других переносит тяготы кризиса!
Соседи по Азии тоже ерзают в связи с пробуждением «гигантского желтого дракона», который, мол, «намертво сжимает их своими экономическими щупальцами», «объявляет утерянными китайскими провинциями», «окатывает кислотными дождями».
В принципе так бывает всегда, когда на мировой арене круто меняется баланс сил: отстающие усматривают в новом лидере угрозу и паникуют. Возникает вопрос: надо ли России поддаваться панике? Есть, конечно, соблазн акцентировать внимание на проблемах и гадать о грядущем. Но это непродуктивный путь уже хотя бы потому, что будущее предсказать архисложно. В начале ХХ века некоторые ученые и политики утверждали, что главная опасность России будет исходить от Китая. На самом деле враг пришел с Запада, россияне там воевали две мировые войны. Можно продолжать пророчествовать, но мы все равно не отгадаем будущего. Зато спровоцируем трения, которые вовсе не обязательны. Муссируя тезис о китайской угрозе, станем вызывать раздражение у китайцев, накручивать самих себя и в конце концов испортим отношения с Поднебесной.
 Урбанизация Китая идет сверхбыстрыми темпами. Фото Reuters |
Вместо этого следует сосредоточиться на том, что сближает РФ и КНР и позволяет им продолжать сотрудничать. Начнем с того, что Пекин выступает за многополярность в международных отношениях и нуждается в поддержке России в ее создании. КНР сталкивается с другими внешними проблемами. Это трения с Японией, Индией, странами Юго-Восточной Азии. Это споры вокруг Тайваня. Существуют серьезные внутренние трудности: экономические, социальные, этнические, идеологические, экологические и т.д. В таких сложных условиях Пекину весьма выгодно сохранять мирную обстановку на Севере, вдоль четырехтысячекилометровой границы с Россией.
Россию и КНР объединяют реформы. В прошлом, будучи коммунистами, мы враждовали. Сейчас, несмотря на различия в идеологии, мы лучше понимаем друг друга, ибо решаем схожие задачи. И, наконец, еще один позитивный фактор – взаимодополняемость экономик. Китай на долгосрочную перспективу будет нуждаться во все возрастающих количествах энергоносителей из Сибири и Дальнего Востока, в наших технологиях, особенно военных. Мы же, в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы получать из КНР промышленные изделия, инвестиции и рабочую силу.
Собственными силами нам не модернизировать восточные районы. А привлекая Китай и другие страны, мы можем добиться процветания этих районов и их взаимозависимости с соседями. Возьмем пример с Европы – Франция и Германия почти целое столетие воевали из-за спорных территорий, а теперь франко-германская граница существует лишь виртуально – люди движутся в обоих направлениях, даже не замечая ее. Такого достичь с Китаем очень сложно, но разумной альтернативы все равно нет. Пожелаем же в канун юбилея КНР, чтобы задуманное в конце концов сбылось!
