Легко ли куклам в балете?

В МАРИИНСКОМ балете прошла премьера в очередной раз восстановленного балета Игоря Стравинского и Михаила Фокина "Петрушка" (впервые показан в 1911 г. в Русских сезонах Сергея Дягилева). Звучание Стравинского было умиротворенно-сглаженным (дирижер Ренат Салаватов). Художник Вячеслав Окунев восстановил декорации Александра Бенуа достаточно бережно, разве что периодически не мог удержаться от бакстовской яркости, но костюмы (художник по возобновлению костюмов Татьяна Ногинова) шли "вразнобой". Роли в новом спектакле напоминают лоскутное одеяло, наспех составленное из кусочков. Кукольное трио существовало несогласованно, словно не из одного балагана. Пластическое решение не удалось никому из исполнителей спектакля: анатомия куклы осталась непонятой и постановщиком. Петрушка Андриана Фадеева усердно сгибается и болтает руками, но его танцевальные "премьерские" куски резко выбиваются из общего текста. Максим Хребтов-Петрушка, не стремясь к безупречности выполнения технических элементов, более внимательно проработал актерскую часть. Балерины Жанны Аюповой и Ирины Желонкиной, одна похожая на классическую уличную танцовщицу из сцен ярмарки, вторая - более изящная, не добились кукольной легкости. Арапы Ислома Баймурадова и Николая Годунова то и дело перескакивали на классическую лексику.

Разницы между пластикой кукол и толпы, натужно старавшейся что-то сыграть, практически не было. Массовые сцены оказались скомканны. Уличные танцовщицы были вульгарными даже для ярмарки. Кучера напоминали негров из "Феи кукол". Появление Фокусника, столь яркое по музыке, на сцене стало невнятным. Два конюха чуть не падали, пытаясь плясать вприсядку. Аристократы не отличались от простой публики ни походкой, ни умением носить платье (где была элегантная дама со своей подругой, кроме программки?). Занятым в спектакле детям никто не объяснил, что балетную выворотность здесь демонстрировать не нужно. Главная кормилица напоминала то ли Царь-девицу, то ли героиню "Лебединого озера" Владимира Васильева. Хороши были ряженые и рожи, но почему-то коза и журавль уже на первом спектакле с трудом держали на плечах свои высокие "накладные" шеи. Ко второму спектаклю "табакерка" несколько наладилась, народ перестал тесниться на авансцене, подменяя невнятной давкой мизансценическое решение. До последней картины этого спектакля так и не стало ясно, что все-таки сделал по части искомой аутентичности "хореограф-постановщик" Сергей Вихарев? Разве что непонятно, зачем "разукрасил" русские пляски цыганскими и индусскими элементами, а цыганские - грузинскими.

Печально, что театр такого уровня не смог покорить незатейливый бурлеск, вероятно, решив, что с такой несерьезной вещью можно управиться на досуге "одной левой" - за одно утро сценических прогонов и пару недель репетиций в залах. "Петрушка" еще как-то выигрывает на фоне аляповатой "Шехеразады", но теряется рядом с обретающей каждый раз новое дыхание "Шопенианой" (поставленных в ту же программу фокинских балетов).