Екатерина Барабаш Фильмы, которые режиссер снимал в последние годы, - "Горькая луна", "Смерть и дева", "Девятые врата" не вызвали ни восторгов, ни резкого отторжения у киноманов. Ну так, в стиле Полански - исследование страстей, немножко насилия, немножко мистики. И вдруг - Золотая пальмовая ветвь Каннского фестиваля за фильм "Пианист", потом за него же - несколько "Оскаров", причем престижных - за режиссуру, за лучшую мужскую роль. История пианиста-еврея, оказавшегося в варшавском гетто, потерявшего семью и умудрившегося, прячась на квартирах и по чердакам, дождаться прихода русских. Ни сюжетной, ни художественной, ни какой-либо иной новизны в фильме нет. Плохо было евреям в гетто, фашисты сволочи, а среди поляков-сопротивленцев тоже есть подонки... По сравнению с этим сводящим скулы голливудским опусом трагикомедия Роберто Бениньи "Жизнь прекрасна!" - на ту же тему - выглядит безусловным открытием. Но и у Каннского жюри, и у американских киноакадемиков были свои соображения. Ясное дело: пока на белом свете будет оставаться хоть один человек, помнящий о Холокосте, награды фильмам про еврейский геноцид обеспечены - обойти фильм на эту тему не позволит себе ни одно фестивальное жюри, ни одна киноакадемия.
Беда в том, что снять фильм на тему Холокоста честно практически невозможно - слишком велик соблазн спекуляции, слишком широк простор для нее. Пожалуй, остроумнее всех выкрутился Роберто Бениньи со своей "Жизнь прекрасна!", сняв заведомо грустную, но духоподъемную сказку, жанр, в котором никто про Холокост до этого фильмы не снимал. Нашумевший, выдвинутый по двенадцати номинациям и победивший в семи спилберговский "Список Шиндлера", снятый на реальном материале, так откровенно давил на слезные железы и подгонялся под требования придирчивого "Оскара", что даже явная холодная отстраненность режиссера отходила на второй план. Гораздо более честной и жесткой оказалась "Страстная неделя" Анджея Вайды - история еврейской женщины, которую в конце концов гонят из дома навстречу погибели перепуганные поляки. Но и этот фильм почти затерялся даже в творческой биографии самого Вайды, не став признанной удачей. Великий режиссер не нашел нужного для нее слова.
Зато такое слово нашел Полански. Это слово "я". Человеку, чье детство прошло рядом с гетто, откуда ему чудом удалось бежать, чей отец сгинул в Освенциме, можно снять банальнейшую банальность, но если за ней будет слышаться "Я это знаю не понаслышке", "Я это видел", "Я там был", - можно считать, что индульгенция на грех лукавства у него в кармане. А лукавство ловит в этом фильме на каждом шагу. Оно прячется за подробными описаниями ужасов гетто, предательства вчерашних друзей, зверств фашистов, всех трагических перипетий чудом спасшегося из этого кошмара и почти одичавшего в бесконечных бегах пианиста-еврея Владислава Шпильмана. Полански избрал верный путь: он сделал трагические воспоминания детства, долгие годы носимые в душе, крупной и яркой купюрой, за которую покупается и "Оскар", и "Золотая пальмовая ветвь". Документальная точность, с какой снят "Пианист", легко принимается за правду. Бьющая в глаза режиссерская расчетливость - за профессиональную отстраненность. Неожиданная и кардинальная смена имиджа Полански - за подведение жизненных итогов и покаяние за грехи. А кроме того - в разгар войны с Ираком вручить трех "Оскаров" беглому преступнику-развратнику, снявшему из глубин грешной души фильм-покаяние, - это очень пикантно. Так что одной политкорректностью дело не обошлось.
