Реквием из бутылок

Бутылки Мессерера.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Театральные макеты, эскизы декораций, костюмы, живопись, офорты. Многие из этих работ были представлены летом в Праге на X Международной квадриеннале сценографии. Борис Мессерер был единственным театральным художником, представляющим Россию на этой выставке. Художник показал эскизы декораций к балету Шостаковича "Светлый ручей", к балету "Конек-Горбунок" Родиона Щедрина, к спектаклю "Фауст".

Но когда входишь в Манеж, весь театр остается где-то на втором плане. В центре экспозиции стоит грандиозная инсталляция "Реквием по Веничке Ерофееву", сделанная в форме гигантской открытой книги. Это бесчисленные подставки от старинных швейных машинок, ящики, сотни бутылок и в каждой - свечка. Хочется постоять и помолчать. На стенах висят большие офорты, которые дополняют и развивают эту тему, они тоже посвящены автору книги "Москва-Петушки". Абсолютно бесплотные, полупрозрачные бутылки на офортах стоят как неприкаянные, это бесшумные, тихие работы, никаких слов, высоких или низких, здесь быть не может, как в стихотворении Мандельштама: "Да обретут мои уста первоначальную немоту┘". Еще на ум приходит образ Окуджавы: "В склянке темного стекла из-под импортного пива роза красная цвела┘" Можно вспомнить натюрморты с бутылками и ракушками Дмитрия Краснопевцева.

Бутылки становятся метафорой, непонятным образом за ними проступают библейские мотивы, в каких-то работах они "распредмечиваются", некоторые композиции напоминают иконы. Кажется, что это не бутылки вовсе, а выстроившиеся в ряд певчие хора. Музыка, реквием, Моцарт. Ассоциативный ряд можно продолжать, до той части реквиема, которая называется Lacrimoza, т.е. слезная. Свечки оплакивают умершего. Круг замкнулся.

Все это - только часть экспозиции, но, безусловно, самая сильная ее часть. Есть целая серия беспредметных композиций, большие, маслом написанные работы "Танцы в стиле ретро" и т.д. Разные стили, техники, жанры меняются перед глазами. Почему-то думается, что где-то тут обязательно должен быть портрет Беллы Ахмадулиной - жены художника, но его нигде нет, хотя ее образ незримо присутствует, она где-то рядом. В стихотворении "Дом", посвященном Борису Мессереру, она писала:

Мне - выше, мне - туда,
где должен
пришелец взмыть
под крайний свод,
где я была, где жил художник,
где нынче я, где он живет.