Ольга Галахова
Все без исключения персонажи «Трех сестер» в постановке Доннеллана – объекты иронии.
Фото Михаила Гутермана
Состраданию генеральским дочкам Доннеллан предпочитает легкое сочувствие, которое не мешает трезво и жестко взглянуть и на них. В пустых разговорах пробалтывается все: дом, судьба, наконец, жизнь. Хотели бы уехать в Москву, уехали бы. Учат, не желая учить, готовы пойти замуж, не любя.
Привычная чеховская дистанция между людьми и пародиями на людей у Доннеллана стерта. Нет уж такой разницы между Соленым (Мерзликин) и Тузенбахом (Кузичев), Наташей (Сибирякова) и сестрами, Вершининым (Феклистов) и Чебутыкиным (Ясулович). Они все – в одном болотце, все одинаково забывают о собственном предназначении, об ответственности, о мужественном стоицизме. Что мешает Ирине (Уварова), знающей, без сомнения, о предстоящей дуэли Тузенбаха, сказать своему жениху, что она любит его, пусть солгать, но во спасение. В сцене их прощания барон все надеется на взаимность. Но Ирина не щадит барона, словно не слышит его отчаянного крика: «Скажите мне что-нибудь!».
Маша (Гринева), влюбляясь в Вершинина, не считается с чувствами мужа. Все знают об их романе. В сцене прощания с Вершининым, когда Маша бьется в дикой истерике, именно муж утешает жену.
Два рогоносца Андрей Прозоров (Дадонов) и Кулыгин (Егоров) похоже ведут себя. Они занимаются самоуговорами, желая убедить всех вокруг, заодно и самих себя в том, что их жены замечательные, чудесные, порядочные, но то самовнушение отчаяния. Ими пережит публичный позор, никто не посчитался с их чувствами, выставив на всеобщее обозрение семейное неблагополучие. Жены даже не делают усилий, чтобы скрывать свои связи. Они не щадят своих мужей. Что ж, судьба оплачивает их измены той же монетой.
Было бы еще понятно, если бы Вершинин мог составить конкуренцию Кулыгину. Но Вершинин у Доннеллана не лучше, а хуже. Он безответственный болтун. Рассуждать о той жизни, которая будет лучше через сто–двести лет, неизмеримо проще, нежели сохранять достоинство и порядочность в сиюминутной повседневности. В большей мере Доннеллана впечатляет драма Андрея Прозорова. Он оказался в одиночестве, не поддержанный сестрами, преданный женой. Знание трех языков, игра на скрипке, надежды на Московский университет – почти все забыто. Любовник жены Протопопов уже запросто сидит в гостиной прозоровского дома, Андрей везет коляску с Софочкой – не уверенный в том, что это его дочь. Пожалуй, от прежних благородных занятий осталась только скрипка, которая уныло и протяжно то и дело звучит в спектакле...
