Ася Кравченко Спектакль с сомнительным названием – первый опыт постановки пьесы для детей, написанной в жанре verbatim (авторы – А.Зензинов, В.Забалуев, А.Добровольская). Жанре, ранее опробованном на красавицах, менагерах, бомжах, проститутках, одним словом, наших современниках. Пьеса складывается из монологов детей и родителей, которые согласились стать «информационными донорами», то есть откровенно поговорить на заданные темы.
В спектакле нет ни надрыва, ни боли, ни экстремальных ситуаций, столь характерных для verbatimа. Все-таки дети. Но нет и благодушия обычных детских зрелищ. Действие начинается с взаимных претензий, то высказанных прямо: «терпеть не могу детей», «мама потеряла перчатки, а обвинили меня, на следующий день перчатки нашлись в рукаве пальто, но передо мной почему-то никто не извинился», то сыгранных в комичнейших сценах: «Па, можно тебя на минутку? Встань на стул и читай стихи», или в рэпе: «спешу сообщить, что твоя дочь взяла карандаш для глаз». Перебивая друг друга, взрослые и дети говорят о своих обидах. Чего хотят дети? Чтобы их уважали, чтобы им доверяли, советовались, чтобы не брали их вещи без спроса и не ставили в глупое положение. Чего хотят взрослые? Чтобы их уважали, чтобы им доверяли, советовались, чтобы не брали их вещи без спроса и не ставили в глупое положение┘
Перевертыш – остроумный ход, уравнивающий действующих лиц и обнаруживающий движение навстречу, – собственно, логику спектакля.
Минимальные декорации, условные фигуры из плексигласа – «отец», «мать», «ребенок» – создают впечатление аудитории, в которой семейные ссоры пытаются разложить по полочкам, а сам спектакль больше всего напоминает сеанс семейной психотерапии, позволяющей увидеть каждодневные ситуации в универсальном ракурсе. Связи между монологами временами кажутся натянутыми, шитыми белыми нитками, действие буксует. Но работа над спектаклем продолжается, несмотря на уже состоявшиеся показы (режиссер – Руслан Маликов). Логика действия выстраивается уже в зависимости от непосредственной реакции зрителей.
Надо признать, что «Детская неожиданность» – едва ли не первая попытка на российской сцене поговорить с детьми о них самих. И один из основных эффектов спектакля – удивление и радость зрителей от узнавания собственных сложностей, изложенных с изрядной долей иронии. Но именно сложностей, а не проблем, потому что действительно значимого разговора, в общем-то, не получилось – то ли «доноры» не слишком доверяли собирателям материала и не слишком с ними откровенничали, то ли дети попались беспроблемные.
Отдельного упоминания заслуживают переполняющие маленькую сцену подвала искренность и энтузиазм актеров. Четверо «взрослых» и четверо «детей» не оставляют зрителям возможности остаться вне действия. К зрителям обращаются по ходу, приглашают высказаться, забрасывают бумажками. Хотя, похоже, участие публики всерьез и не предусмотрено.
