Иван Чувиляев
Микки Рурк, вернее, его герой, сейчас решит все проблемы.
Кадр из фильма «Железный человек-2»
Первый «Железный человек» цеплял всем сразу: и харизмой Роберта Дауни, которому роль бонвивана, перерождающегося в бунтаря, шла как никому, и мощным даже для комикса социальным пафосом, и тем, что на комикс-то, собственно, он мало походил. Под маркой похождений супермена Джон Фавро словно вольно пересказывал антиглобалистские взгляды Наоми Кляйн средствами кино. Во второй части за эту вольность пришлось расплатиться – комикса тут куда больше.
Сиквел начинается ровно там, где кончается первая часть, – Тони Старк объявляет на пресс-конференции, что он – тот самый Железный человек. В это время в заснеженной Москве в доме с магазином «Продукты» на первом этаже помирает старый физик Антон Ванко и смотрит на своем рябом «Рубине» выступление заокеанского щеголя. Рядом сидит с бутылкой водки сынок Ваня (Микки Рурк), и отец, испуская последний вздох, дарит ему тайны своего мастерства. Ваня сваривает из подручных материалов своего Железного человека и отправляется мстить зажравшемуся бизнесмену-супергерою. Тот, правда, находится не в лучшей форме – правительство требует, чтобы железных людей поставили на конвейер, фирма находится в упадке, а под ногами путается лощеный придурок-конкурент (Сэм Рокуэлл).
Комикса в «Железном человеке-2» больше не только в смысле обилия схваток, полетов и красивых взрывов. Во второй части саги о «человеке-утюге» (а будет и третья – в 2012 году) Фавро взялся за тему, ставшую в последнее время для жанра общим местом: в наше время куда ни плюнь – попадешь на супергероя. И остановить тиражирование никак не получится: каждый горазд спаять из кастрюли себе суперкостюм. Но именно из-за того, что Фавро ухватился за эту тему и чувствует, что она во многом исчерпана, осталась только оболочка – второй «Железный человек» проигрывает первому.
Фильм весьма беглый: режиссер пытается опять протащить свой социальный пафос, но частокол героев мешает, через эти сюжетные нагромождения ничего не просунешь – они слишком тесные. Даже какие-то хитрые находки вроде изобретения Старком нового химического элемента остаются аппендиксами в сюжете, который живет своей жизнью. Второй фильм можно сравнить с костюмом Старка – похмельный бонвиван залезает нехотя на подиум, и костюм сам на него налезает и собирается, хочет он того или нет. Так и Фавро нехотя воспроизводит все ловкие, радовавшие зрителя, словно малое дитя, находки первого фильма: вот добрый помощник-робот, вот Старк чертит в воздухе чудо-схемы. Но на сей раз эффекта не получается. А новых находок не найдено.
Грубо говоря, все действие фильма заключается в бесконечных перестановках сил: один украл идею (костюм, пост) у другого, должность супергероя тоже оказывается непожизненной. Новый юрисконсульт (Скарлетт Йоханссон) оказалась агентом спецслужб, да и покойный Антон Ванко до конца своих дней считал, что отец Тони Старка похитил его гениальные идеи, потому, собственно, его косматый сынок Ваня и отправился мстить. Усложнять это нагромождение еще чем-то – подтекстами, намеками, аллюзиями – было бы уже чересчур.
Но больше всего жаль, что из этой свистопляски не складывается единое целое. Сказать, что вот Фавро высказался на тему «супермен в эпоху его технологической воспроизводимости», было бы слишком: все перегрызлись, но не более того.
