Лётность театра. К 50-летию режиссёра Александра Плетнёва

Александр Плетнёв – главный режиссёр Калужского областного драматического театра, одного из старейших и лучших в России. Старейшие почти всегда лучшие, всё – благодаря традициям, которые как раз в таких театрах умеют ценить и хранить. Для Калужского театра нынешний сезон – 237-й, а у Плетнёва юбилей сегодня, - полвека прожито. Не зря.

В квартире наших друзей, режиссёра Николая Михайловича Шейко и актрисы Александры Ислентьевой на стене висит фотография Шейко, подписанная – «главный режиссёр». Просто – главный режиссёр, без конкретизации – какого театра. Снята была со стены Таллинского русского драматического театра, где служил Шейко. Был главным. Смысл в том, что это - две разные профессии, одно дело – просто режиссёр, главный режиссёр – совсем другое дело, не каждый режиссёр «за выслугу лет» может стать главным, как часто – за выслугу лет дают сперва звание заслуженного, а попозже – и народного артиста. Плетнёв – настоящий главный, в афише Калужского театра его спектакли – стилеобразующие. «Лодка», «Похождения Шипова», «Дом восходящего солнца»… Последнюю по времени его премьеру выпустили минувшей осенью, когда в театре проходил традиционный фестиваль старейших театров России. «Попытка полёта» - известная пьеса Йордана Радичкова, когда-то очень популярная, в Москве шла даже в нескольких театрах, в том числе – во МХАТе. В Калуге, которую зовут колыбелью космонавтики, в городе, который справедливо гордится своим музеем истории космонавтики имени Циолковского, который, в свою очередь, прожил здесь большую часть жизни, не странно, что спектакль «Попытка полёта» режиссёр посвящает первым покорителям стратосферы.

Спектакль идёт под живую музыку «Оркестра драмтеатра», играют что-то знакомое, сербское, еще точнее – балканское, как будто – из репертуара Кустурицы. Плетнёв живую музыку на сцене любит, - отчего же не любить, когда в театре такая сильная команда музыкантов?! Режиссёр выстраивает отношения в парах деревенских жителей: ссоры – примирения, характеры узнаваемы, то есть Плетнёв вытаскивает из этой пьесы её очевидные – не разорванные – связи с фольклором, сказкой, где характеры всегда – яркие, не лица – маски.

Говоря о «лётности» театра Плетнёва, я имел в виду известные стихи Ахмадуллиной: «в тот месяц мой во мне была такая лёгкость и, расстилаясь над землей, влекла меня погоды лётность». И с этой лётностью спорит другое, то, что можно описать стихами другого поэта, современника и Ахмадуллиной, и Радичкова, - Давида Самойлова: «Деревья прянули от моря, как я хочу бежать от горя - хочу бежать, но не могу, ведь корни держат на бегу». Взлететь – почти невозможно, даром, что болгарские писатели с необычайной настойчивостью поднимали своих героев над деревней, как Радичков, или – над городом, как Павел Вежинов, автор когда-то популярного романа «Барьер».

Плетнёв умеет своих героев сделать запоминающимися, «Попытка полёта» для его таланта и манеры – самый благодатный материал: так они живописны, характерны – Аврамиха (Светлана Никифорова)ту, Пётр (Игорь Постнов), учитель Киро (Михаил Пахоменко), Маткина Душка (Михаил Кузнецов), Матей Пустяк (Сергей Путинцев)... Как лебедь, рак и щука из известной басни в этой истории каждый тянет в свою сторону, хотя все вместе (почти все) вроде бы стремятся к одному – взлететь, подняться в небо. И – взлетают ведь! То есть в данном случае расклад сил, напомнивший известную старую басню, наоборот – идёт на пользу.

Глядя на этих героев – персонажей, вдруг про себя отмечаешь, что в калужском спектакле неожиданно «проклёвывается», что эта история разворачивается в непосредственной близости от болгарского местечка Габрово, знаменитого своими анекдотами и неунывающими жителями, напоминающих наших одесситов (думается, неспроста). Вообще о спектакле Плетнёва интересно думать, а сегодня – театр все реже располагает к раздумьям, тем более – к мыслям «длинным», заводящим порой далеко, уводящим в разные стороны от самой театральной истории. Но и на сцену смотреть приятно: вот, к примеру, танец девушек на реке, выходят на сцену 9 девушек, все – красавицы, приятно посмотреть… Но я не об этом, хотя в театре это тоже важно. Я – о романтическом театре, который, можно сказать, исповедует Плетнёв. Это – романтический, поэтический театр, хотя пьеса Радичкова – не в стихах, в ней герои говорят прозой. Легко было таким театром заниматься в 60-ые, когда поэтам внимали на стадионах тысячи, десятки тысяч. Сегодня таким театром заниматься трудней, поскольку время – другое, стихи другие, но публика по-прежнему ждёт от театра возвышенных чувств и таких же героев. Не только таких, конечно, но, судя по многолетнему уже успеху «Дома восходящего солнца», судя по тому, как принимали премьеру «Попытки полёта», спрос на таких героев есть по-прежнему, они нужны, как неизменной была и будет мечта людей взлететь, подняться над землёй. «Попытка полёта» Плетнёва – сильный аргумент в пользу такого вот поэтического театра. Его потенциал еще не израсходован.

И ещё. Много лет назад Инна Соловьёва посвятила свою статью любимым спектаклям, не лучшим, а вот именно – любимым. Любимые – не всегда великие и лучшие, а лучшие и великие не всегда способны стать любимыми. Это понятно. Плетнёв таким вот редким талантом наделён – ставить спектакли, на которые зрители любят приходить по второму, по третьему разу. По многу раз. Это видно и слышно на «Доме восходящего солнца». Возможность стать таким очевидно заложена и в «Попытке полёта». Эта история – о мечте, про мечту о полёте, которую удается воплотить деревенским героям, их приключения, конечно, не будут простыми, но мечта от этого не тускнеет, а счастье – не улетучивается безвозвратно и вмиг. Можно всё свести к этому, конечно, главному в этой истории, а можно получать особое удовольствие от мастерства актёров, которые, можно сказать, не сходя с места, преодолевают законы земного тяготения (за что отдельное спасибо хореографу Татьяне Борисовой и отвечавшим за сцендвижение Айдару Закирову и Владимиру Прудникову). Слово «взметнуть» приписывают Вахтангову, любил его Анатолий Эфрос, - для спектакля Плетнёва, этого, впрочем, и предыдущих, это слово-понятие становится ключевым. Главным.