Михаил Бойко
Алексей Радов вспоминает об отце.
Фото автора
В Литературном салоне «Булгаковский дом» прошел вечер памяти прозаика Егора Радова, скончавшегося 5 февраля сего года в городе Карголим, штат Гоа, Индия. Ведущим был друг покойного писателя – Амарсана Улзытуев, учившийся одновременно с ним в Литинституте (с разницей в один курс). Амарсана прочел свое стихотворение, которое очень ценил Егор, – «Я способен любить лосих┘». По словам поэта, возможно, именно оно подтолкнуло Радова к написанию рассказа «Я и моржиха». Кстати, этот рассказ тут же прозвучал в исполнении другого друга Егора – актера Николая Сахарова.
Преподаватель Радова в Литинституте поэт Константин Кедров вспомнил, как Егор принес ему рукопись своего первого романа «Я» – в суконной обложке с зеркальцем. Кедров признался, что ему очень нравились ранние вещи Радова, в которых «была любовь, живая душа», но когда Егор попал под влияние Берроуза у них возникли разногласия: «В виртуальных лабиринтах ада и рая легко потерять себя, а у Радова не было проводника, своего Вергилия». По словам Кедрова, новеллист Радов был ослепительный и более совершенный, чем романист.
Выступивший следом писатель Игорь Яркевич заметил, что у Радова, подобно Высоцкому, Галичу и Веничке Ерофееву, хватало сил и для творчества, и для болезни. Егора выручало то, что рядом была заботливая мать и женщины, которые его любили. В последние годы он вел очень замкнутый образ жизни и общался только с ближайшими друзьями – Баяном Ширяновым и художником Андреем Бондаренко.
Поэт Сергей Шабалин вспомнил, что у Радова была огромная коллекция английского и американского рока и, может быть, отчасти поэтому Егор в совершенстве знал английский язык.
Сын писателя – Алексей Радов (сам яркий публицист) сказал, что до недавнего времени не считал отца гением и только после трагедии в Карголиме стал по-настоящему открывать для себя его творчество. Отвечая на вопрос из зала, он сообщил, что урна с прахом отца пока не захоронена – потому что до сих пор не решен вопрос о месте захоронения.
