Человеку, как автомобилю

В чем-чем, а в страховании, особенно медицинском, Михаил Зурабов разбирается как никто – недаром он одним из первых организовал компанию «Макс», которая и сейчас с успехом занимается обязательным медицинским страхованием. На недавней пресс-конференции министр сообщил, что будет введена страховая ответственность врача. Если он лечит неправильно или недостаточно тщательно, что приводит к госпитализации, которая стоит дороже, чем посещение поликлиники, то компания, которая застраховала профессиональную ответственность врача, должна будет выплатить пациенту компенсацию, но на следующий год она может либо не заключить договор с этим врачом, либо существенно повысить для него страховой тариф. Как при ДТП: для водителя, признанного виновным, сумма страховки на следующий год повышается. Только здесь урон наносится не бездушной машине, а человеку.

Постановка диагноза, лечение больного – дело нелегкое, а врач – не бог и может ошибаться, не предвидеть возможные осложнения. Поэтому профессиональный риск врача (именно риск, потому что там никто не ставит задачей прищучить врача) страхуется во всех странах. Пациент, который считает, что его неправильно лечили, обращается в компанию, где получил свою медицинскую страховку. Проводится независимая врачебная экспертиза, и если обнаружит ошибку в лечении, пациент может начать переговоры о компенсации. Переговоры ведутся со страховой компанией врача, которая и должна выплатить деньги в пределах страховых тарифов.

У нас профессиональный риск врача не страхуется, хотя разговоры об этом идут лет десять. Так что непонятно, кто будет выплачивать больному компенсацию. К тому же нередко в ухудшении состояния пациента, лежащего в больнице, виновен не врач, а небрежный уход, отсутствие необходимых лекарств. Бывает, что после блестяще сделанной операции больной погибает, потому что к нему вовремя не подошли. В некоторых больницах отказываются делать операцию, если родственники не могут после нее ухаживать за пациентом. По крайней мере – честно. Врачи рассказывают, что им запрещают говорить больному об отсутствии в больнице эффективных лекарств, и приходится лечить тем, что есть. Так на кого жаловаться? Среди исков, поданных больными, нет ни одного против администрации лечебного учреждения или самой системы здравоохранения.

В развитых странах правовыми отношениями между пациентами и лечебным учреждением занимается специальная область юриспруденции. У нас этим занимается разве что «Лига защитников пациентов», организованная бывшим риелтором Александром Саверским. Теперь вот при Федеральной службе по надзору в сфере здравоохранения и социального развития создали общественный совет по защите прав пациентов во главе все с тем же Саверским. Очень трогательно, конечно, но хотелось бы, чтобы защищали нас не общественники, а специалисты – юристы, независимые врачи-эксперты.

Закон о правах пациента не принимается, может быть, просто потому, что те, кто должен его принимать, – пациенты не российских медиков. Что касается закона о страховой ответственности врача, то, даже если его и введут, вряд ли он будет работать. Впрочем, не первый неработающий закон. Как говорит Михаил Жванецкий, болезнь принимает здоровые формы.