Владимир Дудин
Юрий Темирканов: 'Успокоенных и самодовольных в нашей профессии не бывает'.
Фото Виктора Васильева
-Юрий Хатуевич, вот и наступило для вас время юбилеев. Каковы ощущения?
═
- Да ничего особенного. День рождения как день рождения.
═
- Когда-то в детстве мне казалось, что для дирижера каждый день - праздник.
═
- Мне тоже так казалось. Многим жизнь артиста кажется легкой и веселой. Но на самом деле это очень трудная профессия. Иногда я думаю: как хорошо, например, бухгалтеру, который в девять утра приходит на работу, а в пять уже дома. А у артиста выходных нет - постоянная зависимость от профессии, и снится тоже что-то вокруг профессии. Мы не свободны ни на минуту.
═
- А насколько мастер, познавший тайны профессии, может и должен испытывать потребность в так называемом духовном развитии?
═
- Не только дирижер, но и любой артист, если почувствовал, что он в полном порядке и может только отдавать, а мозгами шевелить уже не надо, - умер как художник. Самодовольных в нашей профессии быть не может. Я никогда не слушаю своих записей, за исключением, разумеется, технической редакции. Не слушаю, потому что для меня это страшное испытание. Я всегда думаю: "Как это плохо!"
═
- Когда вы выходите в энный раз дирижировать, к примеру, Сороковой симфонией Моцарта или Чайковским, что вы чувствуете?
═
- Дело в том, что наша профессия, как и актерская, предполагает одну хитрость. В тот момент, когда зритель сидит в зале и смотрит на сцену, он должен думать не о том, какой Шекспир умный. Зритель должен принять правила игры, поверив, что слова, которые произносит актер, рождаются именно сейчас. Если это не так - театра нет. Так же и в музыке. И актеры, и мы - посредники между гениями и людьми. Мы пересказываем чужие слова. "Быть или не быть?" - произносится сотни тысяч раз, а мы каждый раз думаем: "Этот - хороший Гамлет, а тот - нет". Хотя говорят они одни и те же слова. Просто один лучше нас обманывает. Это называется талант. Поэтому когда я в сороковой раз выхожу дирижировать какое-то сочинение, я должен сделать его, как в первый раз. Если для меня станет все понятно - эта пауза здесь, а эта там - тогда дело плохо.
═
- Дирижер в каком-то смысле похож на политика - он тоже управляет, размышляет о стратегии. Как правильнее управлять государством, исходя из опыта дирижера?
═
- В профессии, которая имеет дело с людьми, нужно помнить один неписаный закон: когда вы видите человека отдельно взятого, он по-своему умен, интеллигентен, что-то знает. Но когда эти отдельно взятые люди собираются в кучку, то сразу глупеют. Странный закон. Так же и у нас, и на заводе, когда коллектив собирается вместе, люди должны чувствовать, что лидер имеет право стоять перед ними. У военных летчиков эскадрильей командует только тот, кто лучше всех летает, а не по званию. Часто я говорю: "Жаль, что я не стал художником: закрыл двери у себя в мастерской, поставил холст, развел краски и..." Мне так нельзя, мне надо выйти перед оркестром. Как сделать замечание, как сделать так, чтобы они увлеклись? А художник счастлив один, и краски пахнут замечательно.
═
- Кроме того, что общаетесь с русскими музыкантами, у вас колоссальный опыт интернационального общения в самых разных симфонических оркестрах. Насколько важен для вас этот опыт?
═
- Это все гораздо проще, чем вы думаете. У вас есть масса знакомых, приятелей. С одними вы разговариваете так, с другими - иначе, не понимая почему. Так же и с оркестрами. Все - разные. У всех разный нрав, интересы, привычки, традиции, национальная и генетическая атмосфера. С другой стороны, все музыканты, как цыгане, - во всем мире, на разных континентах даже анекдоты одни и те же рассказывают. И повадки у них одинаковые.
═
- А все-таки заметна разница в организации, в стремлении к порядку? В Балтиморском оркестре, например? Где проще организовать процесс?
═
- Везде свои сложности. В конце концов мне кажется, что дирижеру гораздо приятнее работать здесь. Мы в какой-то степени - семья. Может, я обольщаюсь, но на Западе, особенно в Америке, отношения гораздо более официальные, потому что там дирижер - не совсем руководитель. Он должен всецело подчиняться правилам профсоюзов. Любую великую, замечательную идею можно довести до идиотизма. Скажите, коммунизм - прекрасная идея?
═
- Возможно.
═
- Феноменальная! Красивая! Я и сейчас обожаю эту идею как таковую. А вот на практике ни у кого не получилось. Так вот, профсоюзы в Америке довели понятие демократии в оркестрах до идиотизма. И в конце концов они погубят музыкальную культуру, вернее, низведут до работы. Практически это уже сделано. Когда на репетиции остается доиграть две страницы длиной в две минуты - Малера, Бетховена! - вдруг встает директор оркестра и объявляет: "Маэстро, ваше время закончилось". Это демократия, доведенная до маразма. В России этого, к счастью, пока нет.
═
- Но на начальном этапе, возможно, это было бы полезно?
═
- Может быть. Вообще в этом виноваты сами дирижеры. Когда везде были диктаторы - Сталин, Гитлер, Муссолини, - начальник завода тоже был маленьким фюрером, и в оркестрах, и в театрах тоже были свои фюреры, вожди. Таков был принцип жизни. И дирижеры были такие: Тосканини, Сэлл, Мравинский. Они были диктаторами, которых боялись. Они и породили самозащиту у музыкантов, которые организовали профсоюзы. У кораблей есть ватерлиния, которая указывает, что превышать ее нельзя - утонешь. Так вот в Америке демократия перешла ватерлинию. Когда я был на гастролях в Японии, мне сказали: "Маэстро, перед концертом репетиции быть не может" - "Почему?" Новый зал хотя бы акустически попробовать, рассесться, послушать. Нет. По контракту у профсоюзов не положено. Тогда я сказал им: "Вот контракт, напишите, что ваш главный дирижер Темирканов никогда с вами на гастроли не поедет. Не нравится? Тогда напишите, что Темирканов разрывает контракт". Мне профессиональная честь дороже, чем профсоюзные законы.
═
- В вашем родном петербургском оркестре периодически устраиваются конкурсные прослушивания. Это необходимый момент: обновление, свежий ресурс, новая заинтересованность. Но как быть старикам?
═
- В нашей профессии в отличие, например, от мира ученых возрастной порог играет не совсем арифметическую роль. Есть старики, которые играют несравнимо лучше, чем молодые. В культуре важны не только умение и талант, важно передать традицию. А если всех поголовно выгонять на пенсию в шестьдесят лет - традиция будет убита.
═
- Этим летом вы отказались дирижировать премьерой "Пиковой дамы" в Лионской опере.
═
- Не участвовать в такой постановке из моральных соображений стоило мне много нервов и денег. Дело в том, что страна и культура, в которой я вырос, не позволяют мне участвовать в этом. В Петербурге слева от меня жил Чайковский, и Пушкин - тоже не очень далеко. А как же я с ними здороваться-то буду? Скажут, что клялся всегда в любви, а за денежки взял и плюнул в душу. Совсем не значит, что постановка была плохая (хотя лично я считаю, что чудовищная - полное бескультурье, необразованность, жлобство, хамство, массовая культура). В оперном театре полную ответственность за все несет первый и последний человек - дирижер. И если он терпит мерзость на сцене, то виноват он, а не режиссер. Многие оперные режиссеры - случайные люди, даже и музыки не знают. Они не ставят Чайковского, а ставят свои фокусы и хотят произвести фурор. А Станиславский говорил: "Если я сижу на спектакле и думаю, как хорошо придумал режиссер, значит, спектакль плохой". Режиссер должен быть как сердце в спектакле: пока не болит, его не замечаешь.
═
- А много поступает предложений от оперных театров?
═
- Много, но от большинства я отказываюсь. Вот согласился в "Ла Скала" дирижировать той же "Пиковой дамой" на открытии театра после реставрации. Все-таки приятно будет потом сказать, что и в "Ла Скала" ставил спектакль. Даже Шаляпину это было приятно.
Санкт-Петербург
