Глеб Шульпяков В ШОТЛАНДИИ писателей любят.
Больше писателей в Шотландии любят только королей, но королей в Шотландии было много, а писателей-классиков всего четыре: три Роберта - Бернс, Стивенсон и Фергюссон - и один Вальтер Скотт: так что любить их довольно просто.
Многочисленные памятники королям и литераторам равномерно рассредоточены по перекресткам Эдинбурга. Автор бессмертного шлягера о доблестном рыцаре Айвенго даже удостоился каменного алькова размером с небольшой готический соборчик - такое обожание, согласитесь, немыслимо даже в России.
Вообще сравнение с Россией для Шотландии - обычное дело. Миф гласит, что шотландцы надрывно открыты и что им, как и русским, во всем хочется дойти до самой сути. По пьяной лавочке - особенно.
Практика, однако, показывает, что шотландцы прежде всего чрезвычайно двойственны: недаром Стивенсон поселил в одном лице и доктора Джекила, и мистера Хайда.
Шотландцы прижимисты - но лишь как люди, которые время от времени впадают в чудовищные загулы и запои. Шотландцы отзывчивы и интернациональны, но все это происходит на фоне их же постоянной самоизоляции: поэтому неудивительно, что в шотландском парламенте нет англичан, а в английском шотландцы присутствуют. Шотландцы трясутся над своим акцентом, но очень обижаются, когда их не понимают. Шотландцы придумали паровоз, построили лучшие в мире мосты и гонят лучший в мире виски - но их детская безалаберность очень часто приводит их в разного рода исторические тупики.
Писатели попадают в клишированные ситуации реже, но и на литературном фоне национальные черты так или иначе все равно проступают. Всю неделю шотландской литературы (организованной Британским Советом и Шотландским Советом по делам искусств) писатели и поэты занимались самоидентификацией. Открыли марафон начинающий писатель-факельщик Ниалл Гриффитс и знаменитый Ирвин Уэлш - шотландский ди-джойс, филологист-матерщинник, хакер традиционных ценностей и бытописатель-юморист, специально выписанный для этой цели из Амстердама.
На другом фланге, в свою очередь, возвышались шотландский Умберто Эко - писатель Алистер Грей, автор "Книги предисловий", и восьмидесятилетний Эдвин Морган, поэт модернистского поколения, чей портрет давно уже висит в Национальной портретной галерее. Поэт сообщил публике о том, что он болен раком, и прочитал несколько выдающихся стихотворений по этому поводу, написанных на идеальном английском языке. К этой паре примыкал поэт Дон Патерсон, выгодно отличавшийся от остальных поэтов-шотландцев вменяемостью мышления и отрегулированностью формы.
На другой оси просматривалась стерильная интернациональная проза с минимумом выразительных средств (Дес Диллон, Лаура Херд, Гордон Леддж) и розыгрыш традиционалистских карт в стиле Роберта Фергюссона. Между располагались драматурги, детективщики, писатели и поэты, отмеченные разного рода премиями, которых в Соединенном Королевстве, как известно, пруд пруди. По вечерам в Шпигельтенте устраивались перформансы литераторов-мультиинструменталистов, которые вещали со сцены под абстрактные картинки на экране и шум прибоя.
Выступления эти напоминали домашние заготовки студентов-первокурсников, выглядели очень слабо, и только Марк Уодделл поразил а) аристократизмом речи, б) оригинальностью текста, с) видеорядом и д) сочетаемостью того, другого и третьего.
Что, собственно, от таких акций и требуется.
Большую часть внимания, однако, привлекали к себе писатели-детективщики - знаменитый автор бестселлеров Ян Ранкин, а также общепризнанные дамы Уол МакДермид и Дороти Портер. Популярность детектива объяснима - на Западе детектив давно присвоил и освоил темы "большой литературы", ибо, пока "большая литература" щелкала клювом, "лошадь увели" прямо из стойла. Все "толстовские" темы - добро и зло, мораль и право - давно перекочевали под яркие обложки, но вот что любопытно: в современном детективе добро почти неотличимо от зла. Как и в случае с доктором Джекилом и мистером Хайдом, герои детективов раздваиваются, и зло часто оборачивается добром. Дороти Портер вообще сравнила детектив с поэзией. "Никогда не знаешь, что будет дальше", - сказала она и была права: в шотландском детективе не бывает плохих и хороших, поэтому предсказать ничего невозможно. Понятное дело, что в такой ситуации "большой литературе" ничего не остается, как играть словами, жонглировать образами и смешить аудиторию анекдотами, как две старушки пошли в кафе да не то заказали. И что из этого потом вышло.
Отдельное упоминание - о "западной" организации подобного рода мероприятий. Каждое выступление происходило на фестивале в разного рода палатках, напоминающих шапито, - на небольшой сцене, подсвеченной разными фонариками. Слушатели располагаются за столиками, в зале работает бар, так что перед выступлением можно всегда запастись выпивкой, чтобы не было слишком скучно. Перед выступлением и после оного можно также купить книгу понравившегося автора - тут же, под соседним тентом, на книжном развале. В промежутках работает кафе с серьезной едой. Программа фестиваля, как и газеты с откликами, бесплатно распространяется на территории фестиваля. Все выступления идут через микрофон, так что удаленность от сцены не мешает воспринимать автора. Курение на основной площадке не возбраняется.
Но я, покуда смотрел и слушал шотландцев, думал, грешным делом, совсем о другом. Что если, думал я, и с нашими литераторами такое устроить? Научить поэтов свои стихи читать - да выгнать на сцену шапито под софиты? Писателей высадить, как кактусы, чтобы судили и рядили о "разном"? Зрителей - чтобы в партер, да с пивом? Это ж какой фурор будет, а?
Легкости, праздничности - иными словами, атмосферы: вот чего так не хватает у нас, и чего всегда в избытке на западе. В Шотландии - в частности.
Черт его знает - может, чувство карнавала действительно передается по наследству?
Эдинбург
Дарья Гармоненко