Есть ли смысл в отношениях с НАТО

Фото Reuters

За последние десятилетия НАТО, создававшееся в годы холодной войны, чтобы сдерживать Советский Союз и побежденную Германию и обеспечивать присутствие США в европейских делах, примерило на себя несколько «смыслов существования» (raisons d’etre). Все началось с его зоны ответственности в составе стран-членов, затем пошло расширение и даже глобализация альянса. Глобализация с треском провалилась, что окончательно подтвердил вывод натовских войск из Афганистана, если в этом у кого-то еще оставались сомнения.

Дабы зацепиться в европейской архитектуре безопасности с флером модернизации самого альянса, было решено установить отношения сотрудничества с Россией, вроде как на основах равноправия. Москва пошла на то, чтобы дать такой шанс сугубо западному институту, в котором не нашлось места «большой» России. В альянсе говорили, что не хотели бы граничить с Китаем.

Сейчас же НАТО вовлекается в агрессивную риторику по отношению к Китаю, находясь на противоположном конце Евразии. Что до Совета Россия–НАТО, который просуществовал около 20 лет и мыслился как «всепогодный», то есть на случай наших разногласий и даже кризисов, то эта модель отношений оказалась нежизнеспособной. Сначала под предлогом кавказского кризиса 2008 года, а затем и украинского страны НАТО прерывали диалог, уже не говоря о том, чтобы происходило хоть какое-то сотрудничество. Спрашивается, зачем создавался совет, если он не работает тогда, когда должен был бы работать, чтобы рассмотреть возникшие разногласия и не допустить большой войны в Европе, как это случилось чуть ли не по недоразумению в 1914 году?

Тогда всех подвело отсутствие контакта и двусмысленное поведение, скажем, того же Лондона, питавшего своим молчанием иллюзию Берлина о невступлении Англии в войну на стороне Франции. И все равно англичанам пришлось объявить войну Германии вслед за Парижем 4 августа. Конечно, свою роль сыграла и секретная дипломатия: немцы не знали, что Россия урегулировала свои противоречия с Лондоном в зоне Большой игры на Востоке соглашением 1907 года.

Что теперь? Никакой двусмысленности ни в том, ни в другом случае. Все ясно как день! Но почему-то эта ясность вносится в ситуацию задним числом, как это было с Комиссией Тальявини в рамках ОБСЕ. С Украиной, да, есть диаметрально противоположные оценки, хотя никто не отрицает факт госпереворота в Киеве, как если бы пресловутые революции таковыми не являются. Но государствам свойственно расходиться во мнениях – из этого не надо делать трагедии. Россия действовала открыто в обоих случаях и была готова к диалогу. Диалог как раз был важен, чтобы не поддерживать напряженность на континенте и найти пути разрядки на основе базовых принципов Устава ООН. В ответ Москва получила молчание по существу проблем и враждебную пропаганду, которая наряду с санкционным давлением заменила традиционную войну.

Конечно, хорошо, что альянс не готов воевать за свою версию событий в той же Украине. Но косвенное, вне формального членства в НАТО, «освоение» им украинской территории не меняет сути дела. Москва четко определила свои красные линии по Украине, имея в виду как раз непродвижение военной инфраструктуры НАТО к своим западным границам, скажем, Харькову, как заметил президент Владимир Путин на днях на Валдайском форуме. Тогда в чем разница, если нам приходится иметь дело с ползучей агрессией против нас? И разве мы не ближе к войне в этой даже не мутной воде? Ведь именно сохранение контакта важно, в том числе чтобы Западу не загнать себя в угол, не сделаться жертвой собственной пропаганды или не скатиться к войне, чтобы сохранить лицо. И о каком доверии к НАТО можно говорить после Афганистана?

Линия альянса в европейской политике безопасности на обструкцию по части диалога находит свое выражение и в нежелании говорить с ОДКБ. Что с того, что ее ведущим членом является Россия? Ведь и в НАТО все говорят об «американском лидерстве». Кстати, у наших военных сохраняются с американцами контакты – они никогда не прерывались. В чем тогда смысл драматизации, неких мизансцен со стороны альянса, если США вправе говорить от его имени?

И теперь всегдашнее: «что делать?» Говорить все равно надо. Зачем лукавить? Ведь Москва тоже шла на жертвы: разве своими формальными отношениями с альянсом мы не поддерживали его претензию на легитимность в условиях, когда подобные военно-политические союзы изжили себя и противостоят принципу по-настоящему коллективной безопасности, ее неделимости? Россия готова к разговору в любом формате.

Но пора делать выводы. Надо признать, что нет реальной альтернативы общерегиональным институтам, и попытки их обойти (в чем, признаем, и мы принимали участие, уступая уговорам западных партнеров) обречены на провал. Никаких институциональных паллиатив! Тем более что сейчас альянс нас всех возвращает не столько в холодную войну, сколько в канун Первой мировой, когда война может начаться по недоразумению. Если невозможно системное сотрудничество, то пусть это будут разовый диалог и двусторонние контакты столиц. Но лучше было бы признать, что политика сдерживания России не только бесперспективна, но и опасна в своей утопичности. Какие еще «сверки с реальностью» для этого нужны? Неужели полномасштабный кризис?

Не могут не настораживать воинственные заявления министра обороны ФРГ Аннегрет Крамп-Карренбауэр. Надо полагать, она не советовалась ни со своими военными, ни тем более с американскими, когда решила, что НАТО должно померяться силами с Россией на поле боя. А ее энтузиазм по части применения американского ядерного оружия, которое размещено на территории Германии, говорит только о том, что «ядерный альянс» – это прямое нарушение ДНЯО. Что на это скажут простые немцы и новая коалиция? Думаю, что будущее альянса надо рассматривать и через призму поощрения самим фактом его существования милитаристского мышления в Европе. А это вновь заставляет нас обращаться к печальному опыту 100-летней давности.