Что могут короли?

Михаил Ямпольский. Физиология символического. Книга 1. Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. - М.: Новое литературное обозрение, 2004, 800 с.

Трудно сказать, действительно ли известный российский культуролог Михаил Ямпольский считает, что вот наконец и для него настало время создать свой opus magnum, но факты говорят сами за себя: его новая книга "Возвращение Левиафана" насчитывает восемьсот страниц убористого шрифта, да и то представляет собой лишь первую часть монументальной дилогии под общим названием "Физиология символического". Вторую часть автор обещает подготовить к печати "в обозримом будущем".

Впрочем, внушительный объем этого труда полностью оправдан его замыслом - очертить теорию и историю репрезентации в европейской культуре Нового времени. В качестве привилегированной области для демонстрации того, как работают механизмы символического, автором выбрана область политической жизни и лишь один из эпизодов истории Европы - Французская революция, - зато он представлен автором как самый показательный. Подобно финальной сцене в комедии положений, казнь Людовика XVI является тем ключевым моментом, когда, с точки зрения Ямпольского, происходит не только окончательное разоблачение Старого режима, но проясняется вся цепь титанических трансформаций в политике, философии, искусстве и религиозной жизни Европы начиная со Средних веков. Поэтому хронологический срез исследования следовало бы, вопреки скромности автора, определить шире, чем XVII-XVIII века: скорее речь идет о попытке обрисовать логику политической, религиозной и культурной жизни Европы на протяжении без малого двух последних тысячелетий.

Невозможно вкратце изложить содержание гуманитарного исследования, смысл которого зиждется на сведении воедино огромного числа частностей. Ямпольский увязывает между собой самые разные феномены культурной жизни Европы - линейную перспективу и становление понятия субъекта в философии, регулярную планировку версальских парков и развитие фортификации, теорию естественного человека Руссо и классицистический театр, практику наказания преступников и теорию зрения, бумажную архитектуру и фетишизм, историософию XVIII века и астрологический контекст Французской революции, и пр. и пр. Однако центральную фигуру, вокруг которой организуется все это грандиозное действо, указать все-таки можно - это фигура короля, суверена. В силу того что король является символическим воплощением идеи Закона и Власти, он оказывается вообще универсальным символом. Судьбы европейских королей - будь-то легендарный Карл Великий или злосчастный Людовик XVI - служат автору письменами, в которых запечатлена история всех метаморфоз европейского сознания: постепенный отказ от религиозной картины мира в пользу тотального рационализма и взрывообразное возвращение иррационального как раз в тот самый момент, когда рациональность, переложенная на язык Свободы, Равенства и Братства, казалось бы, уже празднует свой триумф.

Культурологический синтез, осуществленный Ямпольским, впечатляет. Если учесть к тому же, что авторский текст по-постмодернистски щедро сдобрен ссылками на добрую сотню исследователей - от политолога Карла Шмитта и философа Мартина Хайдеггера до историка искусства Эрвина Панофского и социолога Нормана Элиаса, - то выходит, что читатель выигрывает вдвойне: он получает в свое распоряжение не только систематизированный исторический материал огромного объема, но и целый свод его различных интерпретаций. Остается только пожелать, чтобы воля к синтезу, с избытком продемонстрированная автором, дополнилась у читателей также и волей к различию. Как говорится, не все то Лейбниц, что Делез, и не все то Гегель, что Кожев. Любой узкий специалист непременно найдет в этом труде уязвимые места, не согласующиеся с историческими фактами или строгим употреблением терминологии. Впрочем, такова, кажется, судьба всех крупномасштабных проектов - и политических, и гуманитарных. Ибо чрезмерная тяга к абстракциям влечет неизбежное в них разочарование. Что, собственно, и должно было продемонстрировать "Возвращение Левиафана".