Сергей Филатов: "Быть верующим политиком теперь полезно"

Времена воинствующего безбожия в среде региональных руководителей окончательно ушли в прошлое. Губернаторы, многие из которых в институтах изучали «Основы научного атеизма», сегодня регулярно ходят в храмы и на публике не гнушаются целовать руку владыке. Однако, как рассказал «НГ» социолог религии Сергей Филатов, для многих религиозность стала еще одним средством показать свою лояльность политике Центра.

– Сергей Борисович, как сегодня строятся отношения между региональными властями и религиозными общинами? Оказывает ли религиозный фактор влияние на политику светских властей?

– Отношения региональных властей с религиозными общинами – одна из немногих областей российской жизни, в которых разнообразие очень велико. Есть регионы, в которых местные власти почти безразличны к религии и делают лишь символические шаги в угоду федеральной политике, а есть такие, в которых связь между руководством и религиозными лидерами довольно крепкая. Трудно судить, до какой степени доходит влияние и давление духовенства на принятие политических решений на региональном уровне. Сегодня в любом случае церковные и светские власти находят общий язык. В православных регионах влияние общины зависит, как правило, от личности и позиции епископа. Среди регионов, где доминирует православие, например в Белгородской и Ивановской областях, власти сотрудничают с Церковью, там им оказывается реальная материальная и политическая поддержка. А есть Красноярский и Приморский края, Саратовская область, где власть делает лишь символические жесты в сторону верующих.

С республиками, где превалирует ислам, сложнее. С одной стороны, там есть официальные церковные структуры, с другой – есть религиозность, которая выражается на народном уровне. Кроме того, есть радикалы, которые тоже представляют некую власть. Например, в Дагестане влияние нынешнего муфтия выражено в гораздо меньшей степени. Но есть религиозность населения – в Дагестане много тарикатов, роль которых гораздо выше, чем официальных исламских структур. В Кабардино-Балкарии реальное влияние официального муфтия тоже весьма незначительное, но и там есть реальная религиозность населения, с которой властям приходится считаться. А в Татарстане, скажем, с одной стороны, учитывается исламский фактор, но с другой – степень подавленности официального муфтия президентом очень велика.

– Сегодня в региональной политической элите по-прежнему модно быть верующим?

– Я бы даже сказал: не просто модно, а полезно. В целом процесс обращения чиновников и политиков к религии набирает обороты. Поначалу это было необычно, поэтому очень бросалось в глаза. А сейчас я не знаю, остался ли хотя бы один глава региона, который откровенно говорил, что он неверующий. В Нижнем Новгороде мне говорили, что глава сам неверующий, не крестится, но очень уважает православие и епархии помогает. А польза приобщения к религии состоит в том, что помогает выстраивать отношения с федеральной властью. Хотя на деле, я не знаю, обращает ли президент или его администрация внимание на то, ходит ли глава региона в храм. Но губернаторы именно так считают. Это можно заметить по их поведению, по тому, как они стараются показать себя верующими.

– Как сейчас распределяется влияние различных конфессий на россиян? Какая из религиозных общин наиболее влиятельная?

– Реально у нас есть три политически значимых религиозных течения – православие, ислам, протестантизм. Буддисты есть только в трех субъектах Федерации, и их можно считать частным региональным явлением. Одна из главных тенденций – протестантизм в некоторых областях становится реальной заметной общественной силой. Причем уже несколько лет назад число официально зарегистрированных протестантов превысило число российских мусульман. В таких регионах, где протестантов очень много (Красноярский, Приморский края), даже православие – самая массовая конфессия России – находится под их давлением.