Ася Кравченко Весь 2010 год мир отмечает 150-летие Антона Павловича Чехова. Как и положено на любом юбилее, среди театрального разнообразия есть, конечно, и официальная часть (и классический Чехов), а есть Чехов необычный, неожиданный. Весной прошлого года выпускница эстрадного факультета ГИТИСа Ольга Дудина представила дипломную работу «Бефочехов». Государственная комиссия посчитала, что работа недостойна диплома – слишком эпатажна, форма без содержания, сплошная буффонада. Но театральный перформанс в модном ныне жанре мокьюментари (псевдодокументалистики), которому присущи фальсификация и мистификация, не просто не погиб под безапелляционными выводами профессоров, но и перекочевал на московские подмостки. Автор действия поделилась с обозревателем «НГ» Асей Кравченко своим видением творчества Чехова, далеким от традиционных постановок.
– Как ты думаешь, что у тебя получилось?
– Шоу-мокьюментари «Вечноживой Чехов». Мне кажется, мы затронули очень современную тему. Неправда, вранье, мистификация, искусственная жизнь – мы живем в этом. Возьми хотя бы существование в Интернете. Во всем – такая чебутыкинская тоска. «Может быть, нам только кажется, что мы существуем, а на самом деле нас нет». Наверное, я бы защитилась, если бы сделала Чехова в классическом варианте: лопнула струна┘ упала бадья... Везде такая глубина. Я и хотела сделать спектакль – репетировала «Попрыгунью». И все было мертвое. Я очень не люблю плохой театр, которого сейчас очень много. И не понимаю людей, которые платят за это деньги. Я вообще не понимаю, как такой театр до сих пор существует. Все выходят: «Хорошая постановка». Путин приехал, покивал: «Хорошая, что-то в ней есть». Прямо как Чебутыкин: «Говорят Шекспир, Вольтер... Я не читал, совсем не читал, а на лице своем показал, будто читал. И другие тоже, как я».
– Твой Чехов – странный. Без текста.
– Мне не кажется, что у Чехова главное – текст. Главное – смысл. Мне кажется, Чехов перестал существовать. От театрального Чехова пахнет мертвечинкой. Что такое сегодня Чехов? Самый реальный Чехов – город в Подмосковье. Там мясокомбинат имени Чехова, Интернет чехов.нет и гандболисты «Чеховские медведи». Антон Павлович никогда не был в этом городе. И с медведями у него не было ничего общего (разве что один из рассказов называется «Медведь»). Одно время у Антона Павловича был мангуст. Чехов назвал его с чисто чеховским юмором Сволочь.
– Как ты искала своих героев?
– В клубе «Гайдаровец». Там много чудаков. Я просила рассказать их о Чехове. Одна дама описывала, как она отдыхала с Чеховым в санатории «Ясные зори». «Он такой симпатичный мужчина был. Как сейчас помню, весь в сером». Был человек, который увлекается флорболом. Никто не знает, что такое флорбол. А он начал заниматься им после войны. Он занимался флорболом с Антоном Павловичем: «Я сказал ему: Антон, пойдем со мной гонять флорбол». Были бабки с песнями: «Как я с Чеховым гуляла». На фоне всего этого хаоса время от времени выходила очень злая женщина, которая танцевала любимый танец Антона Павловича Чехова – фламенко. В конце ко мне подошел один из зрителей и сказал: «Это – Хармс или Монти Пайтон, но не Чехов».
– Так почему же тогда Чехов?
– Все участники перформанса – настоящие чеховские чудаки. У нас не умеют ставить спектакли про чудаков, не умеют их снимать. Они прекрасны и непредсказуемы. Они совсем не приспособлены к жизни. Им не знакомы торгово-розничные отношения. Временами они говорят чеховские тексты. В клубе есть балерина Авелина. Какие-то аферисты отобрали у нее жилье. Теперь она живет в пяти часах езды от Москвы, без горячей воды. На чеховской даче. Ей 82 года. У нее своя балетная система: станок на полу. Предназначена для пожилых людей, которым сложно стоять. Пожилые люди лежат на полу и делают ronds de jambe, ports de bras. Она – Раневская, пережившая революцию.
– У тебя с Чеховым тоже личные отношения?
– Однажды я ехала в метро. У меня с собой была игрушечная белая лошадь. И почему-то люди, которые сидели напротив, надо мной смеялись. Один из них подошел и сказал: «Вы очень похожи на Антона Павловича Чехова». Вообще-то я не похожа на Чехова. Да, у меня круглые очки. Но очки, а не пенсне. И я – женщина.
– Ты – одна из немногих, кого Слава Полунин взял на свой «Корабль дураков».
– Полунин, мне кажется, одобрил бы то, что я делаю. Я вообще думаю, что Чехов с Полуниным поладили бы. Несмотря на то что Полунин – прежде всего артист, а Чехов был стеснительный, заикался, не любил читать вслух свои произведения. Они бы нашли общий язык. Ведь чеховские персонажи – все клоунские типажи. Чехов вообще очень смешной. И трагичный.
– Если бы ты встретила Чехова┘
– Съездили бы мы с ним в Ялту. Он бы меня понял. Я бы попросила его написать что-нибудь. Только что-то короткое. Потому что у нас все теперь очень быстренько. Сказала бы: напиши, если тебе не трудно, потому что у нас такая проблема с драматургией.
