Суровая профессия

Диана Вишнева считает проект "Диалоги" особенной вехой в своей карьере.
Фото пресс-службы Дианы Вишневой

Сегодня в Большом театре – балет «Утраченные иллюзии» на музыку Леонида Десятникова, главную роль в котором исполняет Дина Вишнева. График выступлений примы-балерины Мариинского театра впечатляет – от Санкт-Петербурга до Нью-Йорка, от Амстердама до Токио. В перерывах между репетициями к спектаклю в Большом Диана ВИШНЕВА выкроила время и рассказала ответственному редактору «НГ-антракта» Юлии ВИНОГРАДОВОЙ о моде на балет, Пине Бауш и кинематографе.

– Диана, вы сегодня танцуете на сцене Большого театра. Несколько лет назад вас приглашали в Большой, но получилась неприятная ситуация, когда балерины театра фактически воспротивились вашему приходу┘

– ┘но это не помешало мне приезжать и выступать. Просто помнят только эту историю, а то, что я продолжила сотрудничество с театром, как-то забыли. Да, это было неожиданно, но на мои отношения с Большим не повлияло. Такая же история произошла, кстати, с Натальей Макаровой, когда она осталась на Западе и балерины Royal Ballet в Лондоне также пошли к директору. В обоих случаях проигрывали балерины трупп, ведь они признавали свою слабость.

– И вашу силу, наверное. А такое понятие, как «звездная болезнь», вам знакомо?

– Меня с детства, когда я стала лучшей в школе, пугали ею. Но у меня была всегда высокая планка, к которой я стремилась, и мой педагог показывал мне больше моих минусов, чем плюсов, поэтому я никогда не пребывала в эйфории от самой себя. Наоборот, даже хотелось, чтобы критики к самой себе было меньше, потому что она также мешает. Надо знать свои плюсы, так же как и минусы, чтобы быть уверенной.

– А были ли такие ситуации, когда казалось, что ничего не получается и лучше вовсе бросить балет?

– Это постоянно происходит, потому что это работа физическая и эмоциональная, а артисты – тонко чувствующие люди. К тому же жизнь – это не только балет, неудачи бывают не только в профессиональном плане, и тогда балет встает поперек. Были и срывы, и нагрузки сумасшедшие. У меня никогда не было такого, чтобы я могла сказать – все, я сделала премьеру, а теперь могу вздохнуть. На следующий день начинаются новая гонка, новая цель, новый проект.

– Какими качествами, на ваш взгляд, должна обладать балерина помимо таланта, вернее, чтобы раскрыть свой талант?

– Прежде всего, конечно, должны быть характер, сила воли, огромное желание чего-то достичь, трудолюбие. И понимание того, что это очень долгий путь, который ты проходишь и набираешь буквально по крупицам. Если ты что-то пропустишь, то твои крупицы, как песок, высыпятся обратно и, чтобы их снова набрать, потребуется столько же лет. Балерина должна расти и развиваться годами.

– В театре и в жизни вы разная?

– В театре я очень требовательна как к себе, так и к другим. Я не позволяю на репетиции просто так прийти, шаляй-валяй. Нет, всякий раз это серьезная работа, понимание каждого жеста. Ты сразу в глазах танцовщика видишь, готов он или нет. И если он не готов, то приходится быть жесткой.

Но об этом все знают, и, идя ко мне на репетицию, партнеры, как правило, готовы и собранны. А в жизни (смеется)┘ Конечно же, иногда мне хочется быть слабой, это естественное желание любой женщины.

– Большая часть вашей жизни – это все-таки балет. А есть какие-то маленькие радости за пределами театра, на которые вы всегда стараетесь находить время, каким бы напряженным ни был график?

– Наверное, фильмы, кинематограф. Если есть еще чуть-чуть времени, то драматические театры. Я люблю Ларса фон Триера, Альмодовара, Вонг Кар Вая, несколько дней назад посмотрела новый фильм Сокурова, люблю «Другое кино», не блокбастеры. И, конечно, книги.

– Вы ведь и сами недавно снялись в кино – у Рустама Хамдамова в картине «Бриллианты».

– Мне повезло, что удалось поработать с таким гениальным режиссером. Это было неожиданно и нетрудно. Я сразу сказала: «Рустам, я никогда этого не делала, может быть, я не смогу». Но он ответил, что абсолютно уверен и что я получу огромное удовольствие. Так оно и было. Эти пять-шесть дней съемок останутся в моей памяти на всю жизнь, так же как и общение с Рустамом.

– Фильм «Черный лебедь» показал зрителю мир балета страстным, жестким. Да и среди публики ходит немало страшных легенд о том, как балерины, например, подсыпают друг другу в пуанты битое стекло. Насколько это все имеет отношение к реальной балетной жизни?

– Что-то, конечно, существует, просто так не будут говорить, но со мной такого не происходило, для меня это все преувеличено. Другое дело, что есть конкуренция, соперничество и интриги, но это есть в каждом театре. Что же касается жесткости, то я могу сказать, что это суровая профессия и даже неблагодарная. Потому что человек может всю жизнь ей посвятить, все силы отдать, физические и душевные, и не получить никакого результата, никакой отдачи. Это ломает судьбы.

– Помимо кино вы снимались для журнала Voque.

– Да, это было интересно, но, знаете, всегда немного тушуешься перед той или иной личностью и не сразу решаешься предложить что-то свое. Когда перед тобой такой легендарный фотограф, как Патрик Демаршелье, то хочется полностью исполнить его идеи. Сейчас мне кажется, что мы могли бы больше сделать в эти отпущенные два-три часа. Мне интересна внутренняя жизнь, нравится вживаться в образ, проходить все ступени, чтобы чего-то достичь, понять себя.

– Вас называют самой востребованной на Западе российской балериной.

– Мне это очень приятно, однако нужно понимать, что поддерживать это на протяжении всей карьеры не так просто. Но мне нравится выступать на разных сценах, это открывает тебе твое мировоззрение и широту взглядов, профессионально ты становишься гораздо интереснее зрителям. Я танцую и с русскими, и с западными компаниями. И мир современного балета и танца для меня всегда был интересен. Я сотрудничала с современными труппами – с Нидерландским театром танца, с компанией Эдварда Лока, с Пиной Бауш.

– С какими хореографами понравилось работать, а с какими, может быть, наоборот, было некомфортно?

– Если хореограф – такая личность, как Ноймайер, Форсайт, Лок, Бежар, – невозможно, чтобы было неинтересно. Это разные миры, от них можно получить разное понимание, раскрытие себя. Я очень рада, успела поработать с Пиной Бауш, это был замечательный опыт побыть в ее компании, в ее мире, отличающемся и от классического, и от современного балета. Сейчас рассеивается тот миф, что русские танцовщики не могут танцевать современную хореографию, модерн. Просто у нас не было возможностей и хореографов было мало – Голейзовский, Григорович, Якобсон, но они даже были запрещенными. Сейчас западные хореографы едут и с удовольствием работают с нашими танцовщиками.

Диана Вишнева: "Мне нравится вживаться в образ". Фото пресс-службы Дианы Вишневой

– Вы выступаете на разных сценах, есть ли какие-то самые любимые?

– Я люблю Нью-Йорк, сцену Метрополитен-оперы. И не потому, что она такая известная и что все, что происходит в Нью-Йорке, узнает сразу весь мир, а из-за того, как я могу открыться на этой сцене. В Метрополитен дистанция между зрительным залом, оркестровой ямой и сценой так удобна, что я могу свои эмоции открыто, не боясь, доносить до зрителя.

– Как вам кажется, балет может и должен быть модным?

– Это всегда было элитарное искусство, но вот возьмем открытие Большого театра, конечно, сейчас очень модно туда ходить. Но массового зрителя не было и не будет, и это нормально. Это же искусство, а не спорт. Другое дело, что хотелось бы популяризации балета. В Америке тот же «Черный лебедь» привлек людей в театры. У нас мода связана, наверное, с первыми лицами, которые приходят в театр, но этого явно недостаточно.

– Какие сейчас у вас профессиональные мечты?

– Дело не в мечтах. Я работаю, делаю очень много. Репертуар в западных театрах, свои личные проекты, последний из которых – «Диалоги» – я считаю определенным пиком в своей карьере. Каждый год у меня несколько премьер, это очень сложно, не просто галочки, что я станцевала еще какую-то роль, а большая доскональная работа. Это процесс: как дальше развить то, что ты сделал. Как продвинуться дальше в том, что тебе хотелось бы увидеть от себя.