Виктория Фёрт
|
|
Александр Чистяков: «У вас фонд без дела простаивает, а я – неплохой менеджер». Фото Ивана Филимонова |
Александр Чистякову исполняется 50 лет. Примерно четверть века поэт посвятил активной деятельности по организации литературных мероприятий и проектов. Для многих молодых авторов России – он «пастырь» и проводник в мир большой литературы. По случаю юбилея в свет выходит сборник его стихов и рассказов «50/50». О жизни и творчестве с Александром ЧИСТЯКОВЫМ побеседовала Виктория ФЁРТ.
– Александр Александрович, для начала банальный вопрос для юбилейного интервью: с чего начался ваш путь в литературу?
– Так вышло, что моим литературным образованием, можно сказать, занимались с самого раннего возраста. Мама писала стихи «для себя». А еще в детстве у меня была няня – баба Шура, сестра моего деда-железнодорожника. Прям как Арина Родионовна у Пушкина. У нее было всего три класса церковно-приходской школы, но при этом – огромный талант. Она знала очень много сказок и сочиняла их сама. Когда в нашей коммуналке на «Войковской» собирались родственники – попеть под гармошку, будучи человеком скромным, она никогда не выступала сама, а сочиняла на ходу частушки и на ушко кому-нибудь шептала. Мама говорит, что я свою первую сказку сочинил в шесть лет, и где-то она у нее даже записана, но сам я ее не помню.
– А когда впервые написали что-то осознанное?
– Как, наверное, и любой нормальный поэт – в пубертатный период. В возрасте, когда есть мальчишки выше ростом, шире в плечах, голубоглазые блондины, а тебе хочется обратить на себя внимание девчонок и чем-то выделиться. В 18 лет я пошел в Советскую армию и очень боялся там отупеть. Завел тетрадку в 96 листов и по памяти переписал стихи своих любимых поэтов: Окуджавы, Городницкого, Высоцкого, Петра Вегина. Служил я в элитной, можно сказать, части, за границей, в Южной группе войск. В военном городке был приличный книжный магазин, я купил там «Нерв» Высоцкого, несколько разных томов Стругацких, первые перестроечные большие издания Анненского, Северянина, Гумилева, Ахматовой, так что ехал на дембель с целым чемоданом книг. Остальные бойцы везли магнитофоны, кассеты и джинсы, а меня даже не стали обыскивать на военной таможне. Должно быть, подумали: «А, москвич, все с тобой понятно!» Действительно, сумасшедший солдат: едет домой с чемоданом книг. Из армии я пришел достаточно сложившимся поэтом, в 20 лет.
– А когда вышли первые публикации?
– После армии я работал в книготорговом кооперативе. Благодаря этому делу я познакомился с представителем издательства «Московский писатель» замечательным поэтом Владимиром Топоровым. Мы как-то сошлись с ним и быстро сдружились, несмотря на разницу в возрасте. Наши дружеские посиделки с разговорами о литературе и моих неловких виршах могли затягиваться на сутки и на пару литров водки. И именно он в 1991 году привел меня впервые в ЦДЛ, с еще живым писательским «Пестрым залом», помог с первыми публикациями. Это сразу была целая полоса в «Литературной России», потом – прямой эфир на радио «Сталинград» вместе с главным редактором. То есть у меня был хороший старт.
И вот году в 94-м Топоров сказал, что для дальнейшего развития мне надо готовить книгу. Так прямо и сказал. На что я ответил: «Володя, я работаю в охране, у меня нет денег. Издаваться за свой счет как-то стыдно». Он говорит: «Главное – готовить книжку, а деньги потом появятся». И как ни странно, пока я год сидел и работал над ней, действительно появилась спонсорша. Я даже получил гонорар – 100 долларов, а по тем временам это были приличные деньги. Я, помнится, сразу купил себе шикарный твидовый пиджак.
– И вы ведь учились в Литературном институте?
– Да, поступить туда мне советовали друзья-поэты, хотя я работал тогда в зерноторговой компании и уже видел себя больше коммерсантом. Заявку на творческий конкурс я подал просто ради интереса. Уже на другой день позвонил Владимир Иванович Фирсов и пригласил к себе в редакцию. Как ни странно, я, не готовясь и давно забыв школьную программу, поступил легко. Только позже узнал, что Фирсов перед каждым экзаменом ходил и говорил: «Чистякову и Замшеву меньше четверки ставить нельзя». Так мы с Максом Замшевым попали в любимчики к мастеру. Благодаря Владимиру Ивановичу я в 1996-м обрел хорошего настоящего друга, что в литературной тусовке редко.
– Вы как-то назвали себя «приказчиком от литературы».
– До 1999 года я был начальником сельскохозяйственного отдела и получал огромное удовольствие, когда ездил по колхозам и пивзаводам, а в этих путешествиях писал стишки. После дефолта, прилично, кстати, на нем заработав, я подумал, что я все-таки писатель и незачем мне по два раза в год ездить на всякие стрелки с бандитами. Пришел к Игорю Волгину и сказал: «У вас фонд без дела простаивает, а я – неплохой менеджер». Так в 1999 году я стал директором Фонда Достоевского и за год раскрутил его.
Тогда-то начались мои литературные проекты. Например, Первый московский международный фестиваль поэтов, который теперь называется «Московское биеннале поэтов» – событие на то время очень крупное: 130 участников со всего мира и 35 концертных площадок за пять дней. Его даже посетила правнучка Троцкого, известная мексиканская поэтесса Вероника Волков. Она зависла в Переделкине на три лишних дня, и мне пришлось ее развлекать. Так что я даже чуть не женился на ней, но подумал, что русскому поэту нечего делать в чужой стране. Если я не нужен здесь, то там я не нужен тем более.
– Возвращаясь к литературным проектам. Какие еще вы вели и продолжаете вести?
– Главный мой проект – Всероссийский фестиваль молодых поэтов «Мцыри». В 2004 году нам с друзьями пришла идея помогать молодым ребятам. Макс Потемкин предложил название «Verba», означающее первый цветочек. А когда мы пришли к скульптору Грише Потоцкому в мастерскую, он предложил не мучиться и назвать фестиваль в честь поэмы Лермонтова, которому в том году было 190 лет. Теперь это старейший в стране ежегодный поэтический фестиваль.
Много лет его поддерживает профсоюз работников культуры. Тогда меня убедили создать свою литературную ячейку. Мы с друзьями назвались Русское литературное общество. А теперь нас еще больше – причем появляются представители и в регионах. В сотрудничестве с двумя издательствами уже создан проект, в котором мы сейчас выпускаем серию книжек. Уже издали Юрия Быкова, Александра Козлова, Камиля Гремио, а на подходе – серия авторов, которые стали лауреатами премии имени Дельвига.
Есть еще куча проектов. Сейчас выходит книжка, которая уже номинирована на премию Дельвига – «Наследники дяди Гиляя». Это сборник современных писателей о Москве. Также есть Форум гражданской поэзии «Часовые памяти», которая уже неоднократно получала президентские гранты. Мы издали семь сборников гражданской поэзии «Часовые памяти», частично посвященных Великой Отечественной войне, но в основном – выражению гражданской позиции автора.
– Вы зарегистрированы на «Стихи.ру», но как Саша Клирманн.
– Да, я один из корифеев сайта «Стихи.ру», хотя давно на него не заглядываю. Но Кравчук все-таки гений. Ведь он создал первую социальную сеть задолго до Цукерберга. А Саша Клирманн – это мой псевдоним. Мы как-то с друзьями дурачились и начали переводить свои фамилии на английский язык. У всех получалось коряво, а Чистяков: clear – «чистый», man – «человек».
– Мы все говорим о поэзии. А что насчет прозы? Ведь она тоже будет в сборнике «50/50».
– В сборник «50/50» вошла серия рассказов и эссе о Москве и москвичах. Пока что в моем багаже – рассказы, которые сродни стихам, возникающие спонтанно. Мне приходит сюжет либо вспоминается какая-то история, но все они, даже посвященные 90-м, не являются документальными.
По молодости я много раз замахивался на большие формы, но мне не хватило усидчивости их дописать. В голове есть сюжеты для каких-то киносценариев и романов, но я отдаю себе отчет, что успеваю сегодня сделать, а что нет. Пока я слишком занят литературными мероприятиями и не могу вырвать у себя из жизни полгода для хорошего романа. В этом плане я завидую Максиму Замшеву, его трудоспособности, а сам пока ограничиваюсь рассказами.
– А если бы «замахнулись» на что-то большое, что бы это могло быть?
– Я в прошлом историк-недоучка. Наверное, книга была бы связана с историей нашей страны, и, может быть, с XX веком. Я очень люблю такие жанры, как попаданчество, фэнтези, научная фантастика, ведь они дают автору возможность поместить героя в нестандартные обстоятельства и таким образом высказать свои мысли. По молодости я начинал фантастический роман с элементами попаданчества и героики, но не закончил, и все эти годы мне периодически снятся всадники оттуда и говорят: «Мы до сих пор скачем, когда же битва начнется? Допиши хотя бы этот эпизод!» А еще друзья после моего возвращения из армии отдали мне письма. Я разбирал их не так давно и обнаружил, что некоторые из них – уже рассказы. Возможно, что-то из этого когда-то родится.
– Удается ли вам совмещать литературу и личную жизнь?
– Поэзия повлияла на первый мой брак. Когда вышла первая книжка, дочке только-только исполнился год, и моя тогдашняя жена сделала очень большую ошибку: она взяла в одну руку эту книжку, в другую – ребенка и велела выбирать. Я считаю, что нельзя ставить поэта перед таким выбором. Хотя поэзия разрушила мой первый брак, второй состоялся благодаря ей. Мы приехали в Пензу на фестиваль молодых поэтов «Мцыри», и Макс Потёмкин познакомил меня со своей двоюродной сестрой. Мы уже 12 лет в законном браке и счастливы, занимаемся одним делом. Жена – моя главная поклонница и мой первый помощник. Она и редактор, и корректор, и SMMщик всех наших литературных проектов.
– Организовывая тот же фестиваль «Мцыри», вы много работаете с молодыми, начинающими поэтами. Что бы вы могли им посоветовать?
– Желаю ребятам найти свою тусовку. В Литинституте я подружился не только с Максимом Замшевым, но и с самым крутым на тот момент литературным объединением «Железный век». Туда входили Влад Маленко, Сергей Геворкян, Миша Зубов, Толя Белый, Володя Завикторин. В общем, интересные люди и яркие ребята. Сейчас мы уже не так часто общаемся, хотя я каждый раз стараюсь привлекать их к своим проектам. Я вообще считаю, что молодым надо пробиваться в искусстве сразу «поколением». Просто пишущих людей – особенно плохо пишущих, но с деньгами и понтами – сейчас очень много. Поэту должен быть открыт весь мир, а, к сожалению, интернет его не открывает. Нужны личное общение и соревновательность.
– А кого могли бы вы им посоветовать как авторитетов?
– Литературные авторитеты для писателя на разных стадиях его творческого пути в принципе вредны. Когда мы только начинаем писать, мы все кому-то подражаем. В этот период, чем быстрее начинающий автор найдет свой почерк, тем лучше для него же самого. А обрести он его сможет, только максимально расширяя личную книжную полку прочитанных и понятых предшественников. Для начинающих важны не авторитеты, а именно учителя. На меня сильно повлиял незаслуженно забытый поэт Петр Вегин. Конечно же, мастер Литинститута Владимир Фирсов. Также мой «литературный папа» Володя Топоров и даже отчасти мой литературный дедушка, его учитель, новгородский поэт Игорь Таяновский.
А если говорить о прозе – я в свое время зачитывался книгами Юрия Полякова, Сергея Абрамова, Ивана Ефремова. А сейчас с завистью смотрю на прозу своего друга Максима Замшева, потому что как прозаик сам я еще не состоялся. А у Макса очень хорошая проза, сделанная поэтом, что особенно видно по его произведению «Весна для репортера». По построению оно сравнимо с «Героем нашего времени».
В целом я бы посоветовал молодым побольше читать современных авторов, ведь не в именах значение, а в количестве прочитанного, а самое главное – понятого. Творчество и ремесло всегда стоят рядом. Какой бы талантливый человек ни был, без навыков ремесла он останется домашним непризнанным гением, которого любить будут только бабушка и теща.
комментарии(0)