Уснули звери и двуногие

Сами мы будем, понятно, ночной дозор... Рембрандт. Ночной дозор. 1642. Рейксмюсеум, Амстердам

Андрей Баранов (Глеб Бардодым): стихи, рожденные из страха

Стихи Андрея Баранова – это всегда истории маленького мальчика, не преодолевшего страха перед миром, возможно даже перед отцом. Тщательное изучение самого себя, от которого, видимо, невозможно избавиться ни автору, ни читателю. Тема страха отсылает нас к древнегреческим трагедиям, но если греки решали этот вопрос радикально, то Баранов на рубеже конца 90-х – начала нулевых создал из своего страха поэзию. Вообще странно, что в эпоху передела страны возник голос чуть ли психологический или даже психотерапевтический: эти темы тогда никто не поднимал, они стали модны у нас буквально пять лет назад.

Осипла бессильно кричалка,

а пытке не видно конца.

Жестокая штука – мочалка

под жесткой рукою отца!

«Я чистый! Не надо, 

я чистый!..» –

от горя ослепнув, молю...

Мир взаимоотношений подсознания и собственно действительности дал тот голос, который заговорил на языке вроде бы обыденном, языке даже в чем-то золотого века, но с какой-то пугающей отсылкой к детским травмам. Пока эти травмы перерабатывались подсознанием, возникала чистая, незамутненная поэзия, когда эти травмы не изжились в зрелом возрасте, возникло ненужное и необязательное повторение.

Я пил горячую ячменную горечь, 

по капле

губами перебирал, распробывая 

нёбом и языком…

И, открыв глаза, переносил все 

это на кальку

моего блокнота, листок 

за листком.

Эта романтика невысказанного долго была визитной карточкой Баранова и на фоне повсеместных верлибрических экспериментов середины нулевых выглядела чуть ли не вызовом и вселяла надежду, что эта болезнь русского стиха может быть преодолена. Чуть позже Баранов увлекся прозой, но опять же тема реального, которое передавалось чуть ли не с фотографической точностью, всегда очень плохо влияет на любую прозу, так как создает отсылку к публицистике. Даже реальная проза должна быть нереальной или даже фантастической и нести на себе груз вымысла. Очень сложно создать сюжет только исходя из собственного опыта, так как собственный опыт до того эфемерен, что может быть просто обманчив. Автор должен уметь вживаться во что-то еще, во что-то иное, чтобы не переносить груз своих испытаний на читателя. Автору нужно мясо!

Отец оставил после себя 

верстак,

Все у него было, мать говорила, 

не так:

верстак в гараже, а гараж – 

целый час пешком,

если не через лог по глине, 

а в обход с батожком.

У Андрея Баранова мне близки две книги, вышедшие в 2003 и 2006 годах, но со стихами из них я был знаком раньше. Под ником Глеб Бардодым Андрей выкладывал их на сайте «ТЕРМИтник поэзии» в начале нулевых. Под этим же псевдонимом вошел в состав литобъединения «Рука Москвы» – «Рукомоса». Читал он с нами редко, мы больше пересекались в Сети, да и пришел он к нам из Литинститута, то есть состоявшимся и чуть ли не знаменитым литератором. Позже Андрей много работал, много путешествовал (Гоа, Крым). Странно, что впечатления от этого не отразились в его стихах, видимо, что-то по-настоящему для него важное находится очень глубоко, куда можно спуститься только через призму времени: детство, 70-е, 80-е. Андрей Баранов – давний волошинец и лауреат Волошинского конкурса. Печатался в «Новом мире», в «Знамени», в «Просодии». Мы одно время общались с ним в Коктебеле, но в основном поверхностно, так как он всегда приезжал с семьей и в диких возлияниях наших никогда не участвовал. У Андрея дача в Крыму, в Орджоникидзе.

Елена Генерозова: балансирование на грани

Поэт Елена Генерозова появилась на заседаниях «Рукомоса» довольно поздно, году в 2008-м, и это было такое странное появление, потому что на сайтах со свободным размещением стихов она никогда не выкладывала. Она пришла на заседание в театр «Театральный особняк» со своей бумажной подборкой, и мы тут же назначили день обсуждения. Обсуждение Лена блистательно преодолела и была принята в ряды поэтов лито «Рука Москвы». Как потом рассказывала Лена, в «Рукомос» ее направил Бахыт Кенжеев после того, как ознакомился с ее стихами. Видимо, Лена отсылала ему свои стихи. Бахыт Кенжеев не то чтобы был давним другом «Рукомоса», но один из основателей лито, Андрей Новиков, с ним общался и добыл подборку его шуточных стихов, которые были напечатаны во втором номере журнала «Сетевая поэзия» в 2003 году под псевдонимом Ремонт Приборов. Этот лирический герой – давнишний клон Кенжеева. По крайней мере я слышал эти стихи еще в студии «Луч» Игоря Леонидовича Волгина (Кенжеев входил в эту студию в 70-е годы). Конечно, странно, что Кенжеев отправил Генерозову, которая не публиковалась в Сети, в сообщество сетевых авторов, но из песни слов не выкинешь. Позже Лена довольно часто читала свои стихи на выступлениях поэтов «Рукомоса», но нельзя сказать, чтобы она была активным завсегдатаем. Сухонькая, небольшого роста, в огромных толстых очках (по профессии она, кажется, биохимик), она читала немного стеснительно, но за всей этой стеснительностью стояло такое мощное поэтическое высказывание, что оторваться от слушания было невозможно. 

Так как Лена пришла позже, то в «Каталоге буржуазной поэзии» ее стихи не были напечатаны, их не было и в первых номерах журнала «Сетевая поэзия». Возможно, они уже позже были напечатаны Новиковым и Юрием Ракитой, когда журнал «Сетевая поэзия» стал называться «Современная поэзия». В середине 2010-х ее подборки появляются в журналах «Новый мир», «Новый берег» и «Волга»:

Посреди нашей привычной 

тьмы

Если светить в упор

То такая жесть

Не свети

Сами мы

Будем, понятно, ночной дозор

Кто ты есть...

Из ее книг я помню «Австралию», мне кажется, она так и осталась у Лены единственной, но зато предисловие написал Игорь Меламед. Несмотря на то что мы довольно часто пересекались на летучках «Рукомоса», в гостях я у Лены вместе с поэтом Германом Власовым был лишь однажды. Мы посидели в кругу ее семьи, почитали стихи, попили чай. Стихи Генерозовой всегда будили во мне чувства противоречивые, тонкая поэтическая вязь, которая соотносила их с авторами «Московского времени», всегда выводила в мир странного – если не непринятия мира, то сомнений автора. Балансирование на этой грани вело к необычному поэтическому высказыванию, что выводило Генерозову в ряд поэтов незаурядных, но у меня всегда было сомнение: можно ли на этой грани написать много. Но в то же время возникает вопрос: зачем писать много, если можно написать ярко? 

Позднее Лена заявила о себе как критик и публицист, ее статьи можно найти в Сети. Мы давно не общались, что и понятно: она живет в Москве, а я – в Алуште.

Нина Демичева и Эдуард Ротарь: тайны тайные

Этих двух поэтов в один очерк я объединил по принципу таинственности, о них почти ничего не известно. От Нины Демичевой осталось 38 стихотворений, которые можно найти на сайте «Поэзия.ру» и в архивной копии сайта «ТЕРМИтник поэзии». Эдуард Ротарь умер в очень молодом возрасте, и его стихи можно тоже найти в архиве «ТЕРМИтника». Нина нигде не печаталась, об Эдуарде есть заметка в книге «Они ушли. Они остались» под редакцией Бориса Кутенкова и Елены Семеновой (Листика). О Нине Демичевой мы даже не знаем, это ее реальная фамилия или сетевой псевдоним. Я видел ее один раз в 2008 году на сейшене поэтов сайта «ТЕРМИтник поэзии». Высокая анимешная девушка. Голубые огромные глаза в пол-лица. Это сейчас молодые девушки после проникновения в Россию японской культуры могут и любят создавать образ мультипликационного персонажа, Нина же (надеюсь, она все-таки Нина) была воплощением героини комикса Манга. Стихи у нее абсурдистские. Вот, например: «Мир в ночь укутался, как в плед. / Уснули звери и двуногие. / Не спал, печалился скелет / Из кабинета биологии».

Есть в них и что-то детское и даже лианозовское: «Утром, чтоб набраться сил, / Творог мамой закусил. / Каша облизала ложку, / Съела папу за Антошку». Читала она тихо и застенчиво, но, видимо, ей что-то не понравилось в нашем алкогольно-развязанном-развеселом круге, потому что она почти сразу ушла, и больше ее никто и никогда не видел. Кто-то говорил, что она окончила чуть ли не филфак. Хотя есть общая фотография, где стоит человек двадцать поэтов, и вот там, где-то на дальнем фоне, Нина и видна. Мы много раз пытались ее найти. Но мы не знаем ни ее телефона, ни адреса. На все электронные письма со всех почтовых адресов (а это один и тот же ящик) она никогда никому не отвечала. Уже прошло почти двадцать лет, но нет ни комментариев под ее стихами, ни ответов на комментарии под стихами, никакой связи. Мы много раз пытались сделать подборку ее стихов и где-нибудь напечатать (последнюю попытку предприняла Алена Бабанская для журнала «Формаслов»), но журналы не берут в печать стихи без согласия и без биографии автора, а Нина нам никогда не отвечала (Нина ли это?). Я надеюсь, что с ней все хорошо, что она жива и здравствует, по крайней мне в это хочется верить, просто забыла пароль, просто... ну, не знаю, что просто... просто ушла в монастырь, или уехала в захолустье Бразилии, где мирно живет в окружении капибар и броненосцев, или бродит по отрогам Тибета в поисках просветления и сатори.

Судьба Эдуарда Ротаря менее загадочна, но более печальна. У него в начале нулевых на сайте «ТЕРМИтник поэзии» была фантастическая слава и популярность. Каждое его стихотворение било все рейтинги и становилось предметом для обсуждения как редколлегии сайта, так и его посетителей. Небывалое количество комментариев и прочтений, но так же, как Нина Демичева, Ротарь не отвечал на комментарии и письма, хотя о нем известно чуть больше: жил в Барнауле и там же в довольно молодом возрасте и умер. О Ротаре существуют воспоминания, есть свидетели его поэтической жизни. Есть фотография Эдуарда – видимо на паспорт, она хранится в архиве сайта «ТЕРМИтник поэзии», свободно гуляет по интернету, но, кажется, она единственная. Других я не видел. У стихов Ротаря счастливая судьба. Поклонники создали сайт, есть группы в социальных сетях, посвященные ему. Сразу после смерти Эдуарда в 2003 году мы собрали его подборку и разослали в толстые литературные журналы, но что-то не сложилось, хотя позже его стихи активно печатались и, самое главное, читаются до сих пор. 

В разбитое окно влетают 

вереницы 

 Непрошеных друзей, 

не брошенных подруг, 

 А ты устало пьешь 

их бархатные лица  

И мелом на полу рисуешь 

рваный круг… 

Вот такие тайны тайные.

Алушта