"Дело ЮКОСа" - попытка передела собственности

Валерий Горегляд полагает, что государство должно формировать позитивный имидж крупных компаний.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

- Как вы оцениваете скандал с ЮКОСом?

- Ситуацию вокруг ЮКОСа нельзя рассматривать как сугубо следственную процедуру по отношению к конкретному хозяйствующему субъекту. Хотя недавно где-то промелькнуло высказывание Ходорковского относительно того, что с точки зрения юриспруденции все выглядит вполне законно, я все же полностью согласен с премьером: мера не адекватна ситуации. Во-первых, акция - точечная и явно селективная. Во-вторых, поднята история 10-летней давности - спрашивается, а где вы были, когда проводилась приватизация? В-третьих, нарушаются нормы Уголовно-процессуального кодекса, и это может заметить даже не юрист. И самое главное - такие силовые действия имеют политические и экономические последствия. Капитализация страны за неделю уменьшилась, судя по индексу РТС, на 10 миллиардов долларов. И это не ЮКОС понес убытки - мы с вами потеряли. В том числе и в росте ВВП, о котором говорил президент.

Самое печальное, что не только иностранные инвесторы, но и российские предприниматели начинают сомневаться в стабильности и предсказуемости политического режима и условий для инвестирования.

Еще нюанс - ситуацию с ЮКОСом пытаются представить как борьбу власти и олигархов. Но ведь бизнес и власть делают одно и то же общественное дело. С точки зрения реализации общегосударственных интересов каждый выполняет свою задачу: одни - в политической и законодательной области, другие - в хозяйственной. Интересы крупнейшей национальной компании должны совпадать с интересами государства. И наоборот. Дело не в политических взглядах, дело в том, что объективно руководство такой крупной компании заинтересовано в поддержке государства. Видимо, задача государства - не "заваливать" отечественную компанию, а формировать на мировых рынках ее позитивный имидж, потому что это не просто дойная корова, а становой хребет экономики. США, кстати, лоббируют интересы своих компаний, нефтяных в том числе, даже используя нерыночные механизмы - все видели пример Ирака... А мы, выходит, работаем на чужую экономику.

По всей видимости, ситуация вокруг ЮКОСа (не хочется признавать, но, кажется, это так) связана с переделом собственности. Этих слов не надо пугаться - передел собственности в условиях рынка происходит всегда. Это - особенность рынка, потому-то он и более эффективен в сравнении с госмонополией. Но нельзя согласиться с переделом собственности вне рамок законодательства, с использованием внеэкономических методов. Это, кстати, может отразиться и на предвыборной ситуации.

- Судя по некоторым заявлениям лидеров партий, идея национализации становится все более популярной...

- Из нашего коммунистического прошлого мы принесли в рынок не очень хорошее наследство - систему ярлыков. Только знаки поменяли. Раньше единственно эффективным экономическим механизмом была государственная собственность, теперь говорят, что только частник-де - это однозначно эффективно вне времени и пространства и т.д.

Государственная форма собственности должна конкурировать с частной, а уж эффективность или неэффективность выявит рынок. Но если говорить о современной России и о конкретной отрасли - нефтяной, то сегодня экономические реалии таковы, что компании с частной формой собственности более эффективны. Это видно и по темпам роста добычи, и по модернизации производства, и по тому, как растут котировки. Рынок ведь сразу определяет, успешна компания или нет. Поэтому если речь идет о принудительном, волевом огосударствлении, то это грубейшая экономическая ошибка с серьезными негативными последствиями для социально-экономической и политической сферы.

- Путин заявил о том, что сенаторам надо быть внимательнее к инициативам Думы.

- Совет Федерации ни в коем случае не может стать тормозом законодательного процесса. В то же время мы понимаем, что в предвыборный период растет стремление политических структур давать избирателям завышенные социальные, политические и экономические обещания. Об этом и президент сказал в Федеральном послании. Наша задача как раз в том, чтобы не проходили те обещания, которые не подтверждены реальными возможностями, которые противоречат Конституции. В этом смысле СФ выполняет функцию фильтра, отсекающего то вредное и ненужное для общества, что активно выходит на свет в предвыборный период.

Мы должны всячески ограничить популизм. Это, конечно, трудно. Но до сих пор нам удавалось добиваться того, что члены СФ, как говорит Сергей Михайлович Миронов, входя в это здание, забывают о своей партийной принадлежности, в том числе и председатель СФ.

- Сергей Миронов является лидером партии. Как вы думаете, проявится ли это в СФ осенью?

- Задача всего коллектива Совета Федерации - максимально избежать этого. До сих пор это удавалось. Конечно, сейчас период особый, предвыборный. И нам в этот период очень важно сохранить надполитический характер. То, что члены СФ представляют регионы, - хорошее основание для каждого партийного сенатора сказать: уважаемые коллеги, меня сюда делегировала не партия, хотя я придерживаюсь ее взглядов, а меня делегировал регион, я отвечаю перед регионом, а он мне не давал полномочий по поддержке той или иной политической структуры. Я этим весьма активно пользуюсь, хотя некоторые СМИ и приписывают мне близость к "Единой России". Но в "Единой России" я никогда не состоял. Более того, на попытки привлечь меня в какие-нибудь ряды я отвечаю: уважаемые коллеги, не могу, статус члена СФ, одного из руководителей СФ, человека, который делегирован регионом, не позволяет сейчас сделать этот выбор.

- Недавно Сергей Миронов выступил с идеей госрегулирования информации...

- Сергей Михайлович фразой "государство должно контролировать" попал в психологический стереотип. Сразу приклеился ярлык: мол, Миронов за жесткую цензуру и т.д. Но как я понял разъяснения, которые давал его помощник по партии, Миронов в эту фразу совершенно не вкладывал такой смысл.

Без государственного регулирования ничего ни в одной стране не происходит. Проблема нашей демократии и становления рынка состоит в неэффективном государственном регулировании. Но под государственным регулированием надо понимать не власть чиновника - это абсолютно неправильно. Задача государства состоит в том, чтобы осуществить соответствующие институциональные изменения.

Смысл усиления деятельности государства в информационной сфере, как и в любой другой, - создать ясные и четкие правила игры, однозначные законы, которые однозначно читались бы как менеджментом СМИ, так и правоохранительной системой, надзорными органами и т.д. Создать совершенное законодательство, которое позволит СМИ нормально функционировать, которое позволит журналистам беспрепятственно доводить правдивую информацию до граждан, а обществу - спрашивать с журналиста соответствующим образом за вранье, за откровенную дезинформацию, за политические пристрастия и т.д. Чтобы была ответственность СМИ и общества. Чтобы не было возможности для злоупотребления и толкования в своих интересах как одной, так и другой стороной.

Вот в чем состоит смысл государства, а не в том, чтобы создать орган, посадить чиновника, который почему-то кажется умней остальных и должен что-то единолично решать. Но, по-моему, Миронов такого смысла и не вкладывал.

Сегодня я не могу согласиться в полной мере, что у нас независимые СМИ. С одной стороны государство регулирует, с другой - крупный бизнес. Проблема - в монопольной структуре российской экономики, в отсутствии среднего класса и т.п. Общественная позиция среднего бизнеса и среднего человека нереализуема.

СМИ тоже монополизированы, потому что только крупные компании могут финансировать СМИ и соответственно влиять на их деятельность.

С этих позиций, конечно, нам надо задуматься о возможности некоего "антитрестового" законодательства. Эта идея, кстати, была прообразом закона о СМИ в новой его редакции (кстати, не во всех странах есть закон о СМИ).

Надо сказать, эта общая проблема для многих стран с развитой рыночной экономикой. Там СМИ с позиций законодательства - такая же отрасль хозяйства, как любая другая. Есть нормы, ограничения на долю частных собственников в пакетах акаций СМИ или на создание медийных холдингов, чтобы в телеэфире, скажем, не было больше влияния, чем положено по закону. Функция антимонопольной политики очень сложная, но они ее пытаются применять и в информационной сфере.

У нас, к сожалению, таких норм почти нет. Я, правда, далек от мысли, что если просто принять закон, он сразу заработает. Но СМИ должны быть независимы, и независимость их надо обеспечить - в том числе и законодательно.

- Как с этих позиций выглядит информационная ситуация вокруг последних терактов в Москве?

- Очень взвешенно. Однако и для СМИ, и для государства, и для всего российского народа в этой связи возникает целый спектр первоочередных задач.

Взрывы в Москве еще раз показали, что террористы не собираются отказываться от своих методов борьбы. И обществу необходимо вооружиться целостной комплексной доктриной противодействия терроризму.

Терроризм - явление не чисто криминальное или сектантское. Это явление общественное. Следовательно, для противодействия терроризму необходимы изменения во всех сферах жизни общества.

Прежде всего чеченского, которое в наибольшей степени является жертвой и заложником терроризма. Необходимо создание нормальной социально-экономической инфраструктуры в Чечне: рабочие места, школы, больницы.

Необходима эффективная силовая и правоохранительная система борьбы с террористами и их покровителями. Эффективная до такой степени, чтобы помощь оружием и финансирование бандитов стали невыгодными и бессмысленными.

Нужна идейная основа примирения и единения чеченского и других российских народов. Главное - вывести конфликт из национальной и религиозной плоскостей. Общество должно увидеть международный состав бандформирований, поддержку террористов из-за рубежа: ведь сейчас нет чеченских боевиков, есть международные террористы, действующие на территории Чеченской Республики.

Бандиты не имеют и религии. Один из недостатков антитеррористической пропаганды - употребление терминов "исламские фундаменталисты", "происламские группировки", "угроза исламского джихада". Мы сами помогаем бандитам позиционироваться в контексте исламских ценностей, от которых они весьма далеки.

Лишить бандитов религии может только сама религия - так, чтобы ни чеченская домохозяйка, ни учитель из Казани не смогли про террориста подумать: "Да, это сукин сын, но это наш сукин сын!" Логическим завершением этой линии было бы объявление джихада самому терроризму (нечто подобное мы наблюдали в Дагестане летом 1999 года).

Угроза терроризма поставила сложную практическую задачу: найти ориентиры и механизмы для выстраивания новой национальной идентичности и нового мировоззрения чеченского народа, его новой национальной идеи. Современное мировоззрение чеченцев должно стать национальным, перерасти тейповую идентичность. Именно на основе национального, а не родового мировоззрения в Чечне можно построить республику - полноправный субъект Федерации, имеющий, как и другие субъекты, государственно-административную, а не клановую основу политической системы.

Основной нравственно-идеологический ресурс "замирения" чеченцев с Россией сегодня - итоги голосования по Конституции Чечни. Большинство чеченского народа фактически высказалось за мир с Россией. Но это только начало. Нужно главное - научиться считать себя согражданами.