Велимир Разуваев
Фото Reuters
Прекратить проекты в России может институт «Открытое общество», более известный как фонд Сороса. Эта неправительственная организация (НПО) уже внесена в так называемый патриотический стоп-лист. Теперь правозащитники опасаются, что она перекочует оттуда в список нежелательных организаций. Между тем российские некоммерческие организации в отсутствие иностранного финансирования продолжают испытывать финансовые проблемы.
Есть два варианта ухода организации из страны. Первый, по примеру Национального фонда в поддержку демократии, – Генпрокуратура может внести НПО в список нежелательных организаций на территории РФ. Второй, по примеру фонда Макартуров, – в учреждении решат не дожидаться действий властей и уйдут сами. Другой вопрос, что «Открытое общество» не функционирует в России с 2003 года, а гранты выделяет через филиал в Будапеште.
Обеспокоенность по поводу самой возможности того, что фонд Сороса окончательно покинет страну, уже проявили российские правозащитники. Член Совета по правам человека, глава комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина считает, что «Открытое общество» может стать следующей организацией в списке нежелательных на территории РФ. По ее словам, фонд прекратил прием заявок от российских НКО на гранты причем в иностранной организации «переживают, сможем ли мы закончить существующие проекты». Ганнушкина рассказала, что уход «Открытого общества» из страны угрожает проектам «Гражданского содействия» и «Мемориала». Программы при этом носят образовательный характер, а российские гранты на них получить не удалось.
В свою очередь, о возможном уходе фонда Сороса заявил и глава «Комитета по противодействию пыткам» Игорь Каляпин, который рассказал «НГ»: «Некоторое время назад мы получили от них уведомление, что они рассматривают возможность прекращения финансирования проектов после 1 сентября». Причина не указывалась, но, считает Каляпин, поскольку письмо пришло после публикации стоп-листа, то с этим и связан уход.
Нужно сказать, что претензий к деятельности фонда множество. И все же критика не отличается конкретностью формулировок. Чаще при этом вспоминается работа организации на территориях бывшего СССР, и в то же время ее вроде как деструктивное функционирование в России носит опосредованный характер. Так, детище Сороса обвиняли в оттоке из страны интеллектуальной элиты (посредством предоставления грантов на обучение за границей), уничтожении советской системы среднего образования и даже в лоббировании ЕГЭ – последние две претензии принадлежат коммунистам.
Каляпин считает, что работу «Открытого общества» нельзя рассматривать только с одной стороны: «Я не в курсе всех проектов фонда, но я точно знаю, что в Нижнем Новгороде в свое время была программа по ремонту зданий правоохранительных органов. Там некоторые здания полиции были отремонтированы фондом Сороса – и точно также ремонтировались здания судов и некоторых университетов». Комитет Каляпина тоже работал с «Открытым обществом»: «Наша организация периодически получала от них финансирование – ровно на ту деятельность, которой мы занимаемся, то есть на расследование по жалобам на пытки».
Глава комитета отметил, что никаких «политических» пожеланий относительно формата работы никогда не получал – его организация посылала в «Открытое общество» декларацию о том, чем занимается, заявку на участие в программе финансирования, и «фонд выдавал средства без всяких условий, просьб, рекомендаций. Посмотрите, чем 15 лет занимался «Комитет против пыток» – и вот вам будет один из аспектов деятельности фонда Сороса в России».
Что касается дальнейшей судьбы так называемого патриотического стоп-листа, то, по мнению Каляпина, не все его фигуранты попадут в список нежелательных организаций. Например, Крымская полевая миссия – уже только потому, что организацией не является. Причем правозащитник в очередной раз обратил внимание на то, что принципы, по которым НПО попадают в реестр, непрозрачны и непонятны: «Национальный фонд в поддержку демократии – понятно, американская организация, но что конкретно плохого он сделал?»
Между тем отток грантодателей уже серьезно сказался на российских НКО, получавших помощь из-за границы. По словам сопредседателя совета движения в защиту прав избирателей «Голос» Григория Мелконьянца, история вопроса уходит корнями в 2012 год, когда в России прекратило свою работу агентство США по Международному развитию (USAID): «Это был пробный шар, когда большое количество некоммерческих организаций, кто напрямую или опосредованно получал пожертвования от USAID, они все лишились достаточно ощутимой поддержки».
Тогда, говорит Мелконьянц, «была надежда, что государство компенсирует все потери», но этого не произошло. Те гранты, которые выдают власти, во-первых, «в разы меньше», во-вторых, «краткосрочны». К примеру, президентские гранты «даются максимум на год, а то и на несколько месяцев. Суммы это небольшие, они не позволяют развивать организацию, их расходуют на быстрые проекты». Причем объем выделяемых властями средств подразумевает «наличие у НКО своей базы – с зарплатой, офисом и техникой». То есть проблемы касаются не только существующих организаций, которые в условиях неопределенности не могут планировать свою деятельность, но и только открывшихся.
Сейчас у НКО есть три источника финансирования, рассказывает Мелконьянц: те самые гранты от государства, частный бизнес и микрофандрайзинг, то есть привлечение средств от самих граждан. Но как первый источник непостоянен, так и второй, – компании опасаются вкладывать деньги в правозащитные организации. Что касается третьего, то, уверен глава «Голоса», жить за его счет невозможно – суммы маленькие, а количество тех, кто хочет и может спонсировать НКО, сильно ограничено.
