Вероника Гудкова Это мы, по наследству от школьной программы, считаем Горького «буревестником революции», пролетарским писателем и все такое прочее. А на Западе Горького любили не только поклонники «загадочной русской души», видевшие в нем продолжателя толстовско-достоевской литературной традиции, но и любители почитать об альковных тайнах знаменитостей, особенно таких экстравагантных, как пролетарский писатель в косоворотке, живший на гедонистском Капри с гражданской женой и очаровательной – поклонницей? ученицей? любовницей?
Именно этому – истории последней любви Горького к молодой авантюристке и красавице Муре (Марии) Будберг (Закревской) посвящена пьеса «Горький на Капри» (в оригинале – «Les exiles de Capri», «Изгнанники Капри»). Спектакль поставил в театре «Эспас Карден» с благословения самого мэтра Кардена и в костюмах его работы известный французский режиссер Жак Роснер, пригласив на роль Горького Роже Планшона. Этой осенью пьесу покажут в Москве. По такому поводу 84-летний гранд французской моды прибыл в российскую столицу в сопровождении автора пьесы – самого молодого члена легендарной Французской академии, главреда литературного приложения к «Фигаро» и ни много ни мало правнука Поля Валери – Жан-Мари Руара.
На пресс-конференции, посвященной московской премьере спектакля о запретной любви революционного писателя, говорил в основном драматург, а пожилой модельер в элегантном пиджаке с торчащим из нагрудного кармана изумрудным платочком благостно кивал и улыбался непрерывно щелкающим камерам. Мэтр Руар же рассказал все, что знал и что сам придумал о любви Горького к Муре Будберг, которая приезжала и уезжала к маститому писателю на Капри, ввязывалась в странные и непонятные отношения с его гражданской женой Андреевой, а еще походя разбила сердце не менее знаменитого западного писателя Герберта Уэллса (да так, что он потом писал: «Нет мне спасения от ее улыбки и голоса, от вспышек благородства и чарующей нежности, как нет мне спасения от моего диабета и эмфиземы легких»). Горькому, в силу его статуса культурного посланца СССР и прочих сложностей, проявлять чувства столь свободно было не к лицу, поэтому критики и биографы до сих пор спорят, а был ли мальчик, то есть был ли роман между Алексеем Максимовичем и Мурой. Но, по мнению Жан-Мари Руара, все говорит о том, что был.
«В любом случае, – заявил писатель, – моя пьеса – не документ, это скорее фантазии о том, как и что могли говорить и делать в такой странной и запутанной ситуации Горький, Андреева, Будберг и Уэллс». Карден же, на вопрос о его личном отношении к Горькому, ответил, что, мол, безусловно, это был «очень привлекательный и очень-очень яркий человек».
Дарья Гармоненко 