Николай Климонтович
Есть и такая народная забава: перетягивание каната.
Фото Петра Кассина (НГ-фото)
Но что мы вспоминаем дурные газетные новости. Ведь праздновали подряд две недели, и много бодрых впечатлений накопилось. Вокруг столько современных развлечений - заграничные туры, видеотеки, новые кинотеатры с долби-звуком, компьютерные игры и пасьянсы типа "Косынка". А сердце народное все-таки тянется к старине. Как наши бабки, будучи еще в девицах, язычески гадали на Святки - так и теперь девицы гадают. Как парни колядовали, так и по сей день колядуют. Все готовят еды побольше, чтоб было чем закусить за праздничным столом, рядом с нарядной елкой.
Страшно вспомнить, но во времена темного прошлого и мрака социалистического тоталитаризма запрещали не только аборты, но и рождественские елки. А нынче, когда торжествует на дворе демократия и многопартийность, сам столичный мэр преподнес всем нам подарок, зачитав по телевидению самолично исправленный текст про "в лесу родилась елочка" на более оптимистический лад: мол, никто елочку не рубил под самый корешок. Спите, граждане, спокойно, экологически безмятежным сном. А елки покупайте датские, нейлоновые, в целлофане.
Среди хороших обрядов и традиций на святой Руси на Святки особым почетом - наряду с выпиванием водки ведрами - пользовался обычай кулачных боев. Все мы учили в школе "Песню о купце Калашникове", вот только с тех пор много утекло воды в Москве-реке. Так много, что она совершенно перестала замерзать, и квасить друг другу рожи на ее льду стало невозможно: льда нет.
Но изыскиваются альтернативные возможности. Например, есть в Москве один из самых старинных ансамблей - в селе Коломенское. Достаточно напомнить, что село это любил уже Иван Калита, а, скажем, царь Алексей Михайлович и вовсе избрал своей летней резиденцией. Правда, его деревянный дворец благодарные потомки спалили, но остались чертежи и планы. А недавно обнаружился и каменный фундамент. Нынче, когда царей уже нет, а чиновники живут на госдачах по другому направлению, Коломенское доступно простому люду. Одни приходят сюда помолиться у рождественского вертепа, а другие, более язычески настроенные, норовят принять участие в старинных народных забавах. Например, катании с подружками на розвальнях, взятии снежного городка с запиванием этого предусмотрительно взятой с собой водкой (в Коломенском заповеднике - сухой закон) и принесенным же пивом┘
Вообще тяга к старине проявляется в нашем народе именно во время традиционных праздников. Причем если еще лет десять назад иконы в городских интеллигентских домах, лапти и прялки, найденные на чердаках деревенских изб, были все-таки делом частным, то теперь и масс медиа, и шоу-бизнес, и сами власти предержащие с удовольствием эксплуатируют слабость публики к старине. По-видимому, есть ощущение, что эта несколько олеографическая старина может каким-то чудесным образом сослужить службу той самой "национальной идее", которую безуспешно ищут нынешние идеологи. Вряд ли такое может случиться. Для большинства старина - всего лишь уютные, милые декорации, и уж никак не может она удовлетворить текущие, насущные нужды.
Тем не менее в заповедники, подобные Коломенскому, вкладываются огромные деньги. И, как зачастую бывает, когда за дело берутся наши не слишком образованные чиновники, с самыми благими намерениями они вдруг выдвигают самые несуразные планы. Скажем, в том же Коломенском намереваются не только привести в порядок парк, создать минимальные условия для гуляющей публики (здесь на 70 гектарах парка нет ни одного общественного туалета) и вести музейную работу, но и соорудить своего рода ностальгическую ВДНХ. То есть устроить павильоны, посвященные традиционным ремеслам, и возвести даже мельничный комплекс с плотиной. Остается неизвестным, предусмотрена ли в смете штатная единица русалки┘
Но память - вещь интимная. Ею невозможно торговать по базарным дням по указанию начальства. А такие памятники, как Коломенское, нельзя превращать в ярмарку. И устраивать показуху там, где требуется самое трепетное и самое осторожное отношение к чудом уцелевшей старине.
Но мы начали с праздничных народных гуляний. Теперь эти самые гулянья власти пытаются сделать чем-то вроде праздничных демонстраций: назначить время проведения, предложить публике необходимый с точки зрения начальства антураж, непременно привлечь разные фольклорные ансамбли, которые чаще всего ни к фольклору, ни к народной жизни отношения не имеют. Трудно обвинять власти в неуклюжести. Просто власть, по российской привычке, у нас к каждой бочке затычка. А любое народное скопление, уже по привычке советской, считается потенциально общественно опасным. Между тем чаще всего опасными становятся всяческие аттракционы, которыми, казалось бы, сама власть и управляет. Способность народа к самоорганизации всегда недооценивается. А народ мудро понимает, как водить власть за нос, послушно кивая и зачастую делая все по-своему. Так что давайте не играть в старину, как не играют в любовь. Или она есть, или ее нет. Народ так или иначе сам вспомнит то, что он еще не забыл. Чего и каждому в отдельности можно пожелать.
