Николай Климонтович
Марк Захаров и Эймунтас Някрошюс всегда найдут общий язык.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)
А балтийцы, похоже, вообще отлично в Москве освоились. В московской повседневной афише все чаще значатся их режиссерские дебюты. Столичные журналисты и театралы с успехом осваивают новые, звучащие по-русски подчас вполне экзотически имена: Нюганен, Карбаускис, Туминас. Что – после Жалакявичюса с Някрошюсом – не так уж и сложно...
То, что Москва стремится разнообразить свою театральную сцену «пришельцами», очень даже объяснимо: даже в столице, где работают полторы сотни стационарных репертуарных трупп, кровь время от времени надо освежать. Но отчего сами прибалты едут сюда с таким энтузиазмом? Конечно, «Арена Стейдж», «Ковент-Гарден» или «Комеди Франсез» не резиновые, но причина, кажется, не только в этом. Стоит лишь вспомнить, сколько у нас было прибалтийских звезд – Вия Артмане, Донатас Банионис и театр из Паневежиса, Регимантас Адомайтис, Юозас Будрайтис, потрясающий Юри Ярвет, – чтобы сообразить, что для балтийцев показать себя в имперском центре всегда считалось и престижно, и перспективно. Парадокс в том, что и для нас в давние советские времена Прибалтика была единственно доступным для каждого выходом в Европу, а аксеновские «мальчики» из «Звездного билета» некогда бежали именно туда; недаром на балтийских берегах издавна снималась вся советская кинематографическая «заграница». Средневековые улочки Таллина и Риги отлично подходили и под съемки сказок Андерсена, и под детективы Семенова┘
Политическая независимость, конечно, дело хорошее, стоящее, но отнюдь не гарантирующее того, что национальные театры автоматически при этом станут властителями дум. Поэтому, плюнув на национальную гордость, молодые литовцы и эстонцы, которые хотят стать театральными режиссерами, едут в Москву, что бы там ни мерещилось их землякам в этом слове. Они учатся у Петра Фоменко, Марка Захарова и Олега Табакова. И премьеры свои играют в Москве с московскими актерами на русском языке.
Очевидно, творчество требует большего пространства, чем полоска взморья в Юрмале, и адекватного отклика. Москва – мировая столица, и русский театр не последний среди мировых, не говоря уже о русских актерах, с которыми, например, английский режиссер Деклан Доннеллан не может расстаться уже на протяжении пяти лет и собирается работать и дальше. И не он один. Петер Штайн работал в Москве дважды, а болгарин Морфов поставил в России четыре спектакля. Здесь же работает македонец Иван Поповски, ученик Петра Фоменко. О совместных русско-французских театральных проектах можно говорить часами, их уже не первый сезон осуществляет Международная театральная конфедерация и героический Валерий Шадрин. А тот же Деклан Доннеллан кроме трех драматических спектаклей поставил балет в Большом┘
К тому же Москва вовсе не единственный российский город, куда приглашают театральных режиссеров из-за границы. В свое время в Омске работали и японцы, и итальянцы, а в Питере – те же Деклан Доннеллан и Нюганен. Короче, на бывшем советском пространстве сложилась своя культура, которую и сейчас мы ощущаем как общую, понятную именно в этом регионе.
И в многочисленных международных организациях, комиссиях и жюри представители этой цивилизации могут сначала начать говорить на английском, а к концу работы, расслабившись, переходят с удовольствием на русский: зачастую только так эстонец, скажем, может договориться с литовцем. При этом именно в космополитической Москве никто не покушается на пресловутую балтийскую самобытность, и все с удовольствием приемлют их почерк – немного немецкий, немного католический и всегда со скандинавским акцентом┘ Так что там, где политики явно перегибают палку, люди искусства отлично находят общий язык. В их среде никто не талдычит об «имперскости» – это показалось бы глупым, а то и вовсе неприличным. Язык театра более универсален, чем язык митингов. И здесь уж ничего не попишешь, коли даже незалежные украинцы на Харьковщине ставят Солженицына, а во Львове русская труппа Бориса Озерова собирает и сегодня полные залы.
Вдаваться в причины сейчас трудно, это специальный разговор, но факт остается фактом: именно театр – даже не музыка, не изобразительное искусство, не говоря уж об изящной словесности, – стал тем «мостом между народами», о котором политики тоже любят поболтать.
