Николай Климонтович
И даже собака, лежа у его ног, носом не повела: так нежно работают...
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
Но что там говорить об ушибленной голове или пропавшем кошельке: так, уличные происшествия, недостойные даже быть упомянутыми в газете. Есть вещи, о которых наши граждане пекутся куда больше, чем о здоровье: квартиры, машины, дачи. Сколько инженерной мысли, сколько средств потребителей уходит нынче на железные двери, хитроумные замки, решетки, стальные жалюзи, сигнализации, коллективную охрану кооперативных дачных поселков. Но толку чуть: если захотят, все равно обхитрят, взломают, залезут, угонят, а то и убьют. Дело, как говорит наш народ-богоносец, техники┘
И ведь правда: угоняют дорогие джипы популярных артистов от артистических входов театров во время вечернего спектакля, или с охраняемой стоянки в Красновидове, или пока хозяйка среди бела дня находится в косметическом салоне; грабят квартиры певцов во время гастролей и футболистов во время матчей на выезде – знают расписание турниров, следят за афишей. Да что говорить о великих: у вашего покорного слуги, человека скромного, слямзили японский телевизор с дачной веранды и – не поверите – старый диван. Это пока он на втором этаже сочинял очередную колоночку. И даже собака, лежа у его ног, носом не повела: так нежно работают.
Опасно, опасно, бывшие товарищи и бывшие теперь уже господа, нынче – граждане, стало жить в стране. И не на кого положиться, неоткуда ждать защиты. Потому что боится обыватель не только бандитов и не только милиции – и неизвестно, кого больше, как много раз было сказано и написано, – но и соседа, соседку, самого себя, наконец. То есть в стране – вычтем криминал и правоохранительные органы – жители нынче боятся друг друга. Причем не как при отце народов, так сказать, политически – мол, любой может на тебя донести. Нет, боятся физически и морально. Потому что когда муторно на душе, нет видимого света в конце туннеля, то люди перестают друг друга любить, а принимаются, напротив, один другого тихо ненавидеть в худшем случае, а в лучшем – как бы чуть-чуть, но постоянно друг друга нервировать.
Моя приятельница, у которой на днях подмосковным тихим вечером ограбили дачу, сказала просто и выразительно: а потому, что жить надо сейчас тихо – как мыши┘
Что она имела в виду? Должно быть, что не надо высовываться, ездить на дорогих машинах, заводить загородные дачи, не надо ходить по улицам, имея в кармане больше десяти долларов, а лучше и вообще по ним не ходить. Потому что если не ограбят, то взорвут, не взорвут, так что-нибудь на тебя обвалится. В родных четырех стенах, конечно, тоже гарантий никаких, но дома и стены, мы знаем из уроков патриотического воспитания, помогают┘
Воспитали эту даму в советское время в духе атеистически-комсомольском, так что она, увы, не православная, потому что иначе выразилась бы не так зоологично, но – более духовно: пора, мол, схимничать в миру, постничать, столпничать, жить, как в скиту. Оно конечно, и в пустыни могут зарезать лихие люди, но все ж таки, быть может, хоть перекреститься успеешь┘
Трудно жить сегодня. Тем больше влечет нас день вчерашний. И никакая это не пресловутая ностальгия по брежневскому застою и советской власти, а – просто страшно, и хочется попятиться. Поэтому и празднуем былые победы, отмечаем День целинника, смотрим юбилейный концерт, посвященный 25-летию БАМа. Никто уж не помнит, кто кого победил, где эта самая целина и какой такой БАМ. Но все равно на сердце покойнее, когда показывается на экране Иосиф Кобзон. Значит, есть еще какая-то устойчивость в нашем покачнувшемся и сошедшем с осей мире, по-прежнему живет еще во дворе девчонка одна. И под крылом самолета о чем-то поет┘
Мы сегодня вступили как бы в ретроэпоху. Мы все сегодня как бы бывшие. Не в том смысле, что сплошь отпрыски дворян, но – лишенцы. И это не от пресыщенности и извращенности – от здорового испуга. Мне говорят, что это болезни переходного периода. Что мы, мол, за десять лет прошли такой длинный путь, спросите у Лившица┘ Верю, верю, но на душе неспокойно, хотелось бы побольше уверенности. А то приедешь на дачу, думаешь – не залезли бы в квартиру. Приедешь в город, думаешь – не грабанули ли дачу. Так что некоторые соседи решили так: жена постоянно живет в городе в квартире за тремя железными дверями, а муж на даче за высоким забором, потому как надо кормить кавказскую овчарку, заведенную в охранных целях. А ведь люди они небогатые, брать-то у них в сущности нечего, не олигархи, но ведь даже в условиях еще не выработанного в нашем молодом гражданском обществе уважения к чужой собственности своего нажитого все равно жалко.
Совсем вас запугал. Даже неловко. Знаете, споемте-ка лучше старомодную добрую лирическую песню про подмосковные вечера. Там есть хорошие оптимистические слова про то, как не слышны в саду даже шорохи. Помните? Тогда присоединяйтесь, подтягивайте.
