Катя Метелица
Москва прирастает красотой со стороны Рублевского шоссе.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Руководство этого издательства недавно приняло волевое решение специализироваться на книжках класса «люкс» и класса «премиум». То есть чтобы все в сафьяне и золоте, золота побольше.
За все время работы миллионерской выставки им удалось продать 3 (три, прописью) книги. Столько же было продано автомобилей «Бентли» – хотели еще, но всем не хватило. Три книги и три «Бентли».
Это неплохая история про миллионерскую субкультуру, но мне почему-то больше нравится другая. В «Газете.ру» в порядке раскрутки мероприятия напечатали статью: десять причин, по которым следует посетить эту самую ярмарку. Так вот, в завершение названа такая причина: «И наконец – это просто красиво!» Снимаю шляпу перед безымянным пиарщиком – чеканно сформулировано. В тему: приятель приятелей переселился в Америку, завел какие-то дела с бруклинскими бизнесменами и – слово за слово – сделал себе обрезание. Температура, воспаление, бедный чуть не помер. Среди друзей, конечно, веселье, шутки, веселый смех. Издеваются: «Для чего, скажи, тебе это надо?» – а тот: «Ну, во-первых, это красиво┘» Вот ведь, казалось бы, абсолютная вещь – красота (гармония? пропорциональность? золотое сечение?), но и двусмысленная, однако.
В моем детстве ощущение «красоты», «красивого» было строгим, даже скучным. В школе «красиво» почти всегда значило «аккуратно», соотносилось с каким-нибудь каноном вроде прописей. На уроках литературы нас травили ужасным стихотворением хорошего поэта Заболоцкого про некрасивую, но внутренне прекрасную девочку: «Что есть красота?.. Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?» – «Конечно, огонь, Марь Иванна!» Однажды я зачем-то сказала своей однокласснице, что у нее красивые глаза. «Ненавижу! Никогда так не говори!» – скривилась толстая и довольно неказистая Ира. Я удивилась: глаза у нее действительно были зеленые, необыкновенные. «Так всегда говорят про уродин: у нее, мол, красивые глаза, зеркало, блин, души». Не нашла, что возразить, – она права. Красота – это вообще-то жестоко.
Позже пришло другое понимание красоты – западное, консьюмеристское, стерильно-деловое, красоты как индустрии, как непрерывного (и дорогостоящего) процесса улучшения себя. Редактор красоты – так пишут в поминальниках глянцевых журналов (beauty editor) – первое время это коробило, даже поражало. Редактор красоты – подумать только. Казалось почти вызовом, почти парадоксом, как манифест Уорхола: «Самое красивое в Токио – «Макдоналдс». Самое красивое в Стокгольме – это «Макдоналдс». Самое красивое во Флоренции – «Макдоналдс». В Пекине и Москве нет пока ничего красивого»... Я бы все-таки уточнила, что «Макдоналдс» – не самое красивое, что теперь есть в Москве. Если играть по этим правилам, то самое красивое – гигантские фотографии овощей, фруктов и жареных уток на витринах некоторых продуктовых магазинов; самые космические апельсины украшают фасад круглосуточной лавочки рядом с чеченским кафе «Орга» на Неглинке. Красота – это очень ярко.
Что еще? Пышная архитектура «с излишествами». Светлый образ коттеджного поселка прямо на въезде на Рублевку, справа от шоссе; к каждой вилле прицеплен какой-нибудь кусочек от Василия Блаженного – там куполок, здесь башенка. Ну и сталинский ампир, разумеется. В связи с архитектурой ВДНХ в позднесоветские годы ходила такая легенда. Привезли, мол, туда группу иностранных туристов и показывают с гордостью: вот центральный павильон, вот фонтан «Каменный цветок». А англичанин какой-то скривился брезгливо и говорит: «Понятно. Пьяный бред сумасшедшего кондитера». Недавно я была там: господи, красиво-то как. Позднейшей уродливости, конечно, немало подмешано и замусорено черт-те чем, но вот центральный павильон┘ И «Каменный цветок»┘ А узбекский павильон┘ А балюстрадки, прелестного полета лестницы с белеными столбиками, как где-нибудь в Сочи, рядом с морем... И опять-таки вспомнишь Рублевку. Ну, хотя бы новенькие, еще не заселенные поселки, которые там называют «узбекскими», потому что там обитают пока что только строители-гастарбайтеры (они, кажется, в основном из Таджикистана, но кого это волнует). Самые красивые виллы ощутимо напоминают ВДНХ. А вот уж совсем трогательное: классическое, симметричное здание – не вилла, а практически даже замок в строгом английском духе, только что никакого поместья вокруг нет. Только полторы сосны, сохранившиеся от лесного участка, песочница для детишек, асфальт, гараж и забор. Зато подъезд с колоннами, а у подъезда – метрового роста садовый гном в красном колпаке. Новенький такой, крашеный, аляповатый – ну, вы знаете. Радость огородника. Кто его сюда притащил, кто распорядился поставить на торжественном месте: подрядчик – уроженец города Конотопа или сам миллионер – будущий рублевский житель? И то может быть, и другое. Потому что замок замком, и пусть итальянский архитектор рисует, что ему нравится, но должна же быть и она – красота...
