Вероника Гудкова
Этот рекламный щит в Сайгоне сделан в эстетике соцреализма: счастливые люди, машущие флажками.
Фото автора
Сумерки накрыли сайгонскую улицу Донг Хой, с ее сувенирными, шелковыми и букинистическими лавками, ордами попрошаек, продавцов открыток, минералки и тут же на улице кое-как приготовленной еды, а также девушек с рекламками массажных салонов. Мотороллеры, в темноте похожие на огненных драконов – вполне во вьетнамской стилистике, – неслись по улице и едва притормаживали только у редких светофоров. Гудки их вопили, точно как те самые драконы.
Из темноты сразу за квадратом света у входа в третьеразрядный отель мне навстречу неожиданно выступила вьетнамочка лет шести с по-детски пухлым лицом, видимо, уже навсегда застывшим в алчно-жесткой гримасе:
– Мадам! Посткардс! Посткардс! Онли доллар!
Я не без труда обошла юную энтузиастку свободного рынка и тут же попала в кружок ее еще более оголтелых коллег.
– Хей! Мотобайк! Мадам! Хей!
На старых ящиках и замурзанных переносных холодильниках торговки разложили товар – бутылки минералки, фрукты, горелые вафли, которые вьетнамки здесь кое-как пекут еще с колониальных времен. Тут же – передвижной шалманчик торговца печеными дарами моря. «Дары» сушат, потом раскатывают до бумажной толщины, пекут на углях, посыпают чили и едят. Точнее – грызут.
Захотелось кокосового молока. Неподалеку от торговки с корзинами, полными очищенных кокосов, на крошечной пластиковой табуреточке сидел и смотрел прямо на меня прилично одетый мужчина. Ему могло быть и тридцать, и сорок, он мог быть и китайцем, и тайваньцем, и гонконгцем. Вьетнамцем – вряд ли: рубашка была дорогая. Рядышком дожидалась хозяина новенькая красная «Хонда».
– Покупайте, покупайте, не беспокойтесь. – Абориген кивнул на торговку с кокосами и улыбнулся. – Оно сладкое.
По тому, как внятно незнакомец выговаривал слова английского языка, который в устах юго-восточных жителей зачастую делается недоступным восприятию европейца, мнение о его «невьетнамстве» только укрепилось.
Я взяла у торговки кокос, от которого она проворно отрезала верхушку, и протянула ей веером несколько мелких купюр, на выбор. Она заулыбалась, вытянула самую крупную и гостеприимно махнула рукой в сторону двух свободных табуреточек. Питье и в самом деле оказалось сладковатым – на вкус как смесь кленового сока и снятого молока, если можно себе это представить.
– Вкусно, – кивнула я советчику.
Он улыбнулся.
– Меня зовут┘ – Он произнес, совсем не по-английски, какое-то неразборчивое имя, что-то вроде Айн. – Вы откуда?
– А как вы думаете?
– Франция? Америка?
– Вы мне льстите, – засмеялась я. – А вы откуда?
– Я вьетнамец, – гордо и чуть удивленно ответил он.
– Странно.
– Почему?
– У вас хороший английский. Вы ведь бизнесмен?
– Я вице-президент нашей фирмы! Сегодня только вот вернулся из Гонконга, – заявил Айн и чуть подбоченился, едва заметно выпятил грудь. – Как вы догадались?
– У вас дорогая рубашка.
– Вы давно тут, вам нравится Вьетнам?
– Не нравится, – брякнула я.
– Почему?
– Все эти люди на мотороллерах... Они не тормозят на перекрестках, и все время страшно, что собьют... И еще – они пристают к иностранцам с открытками, с салонами массажа, лезут со своим этим «мотобайк, мотобайк!».
– У нас очень много бедных, – грустно сказал Айн.
– Но вот вы же смогли стать вице-президентом фирмы!
– Я очень много учился. Я, знаете, начинал с низов, я был бедный, но я хотел пробиться.
– А почему они не хотят? У вас тут социалистическая страна, бесплатное образование и медицина, что им мешает? Почему они вместо этого сидят целый день на «мотобайках»?
Помолчали. Я начала понимать что-то из тех ненужных вещей, которые не доходят до разумного непутешественника, познающего мир по рецепту Канта – не покидая комнаты.
– Знаете, я ведь тоже выросла в советской стране, – сказала я медленно. – Мы тоже были бедные. И спецслужбы держали народ в узде, не подпуская народ к иностранцам.
– И не подходили?
– Подходили, – ответила я.
– А сейчас?
– И сейчас подходят.
Мне нечем было попрекнуть вьетнамцев. В конце концов нам хоть не надо есть сушеных морских гадов, посыпая их перцем. Картошки-то хватает.
– Значит, вы из Восточной Европы?
Я посмотрела на него прямо и вздохнула.
– Я из Москвы. Помните, может, было такое – Советский Союз?..
– А-а-а, – понял он. – Да.
У Айна зазвонил телефон – разумеется, суперплоский, визитная карточка любого вице- и невице-президента фирмы. Айн что-то резко сказал-промяукал в трубку, минуту послушал, и от его резкого мяуканья не осталось и следа. Теперь он мурлыкал. У него явно появились новые планы на вечер.
Я подобрала недопитый кокос и поспешила распрощаться.
...За мной по пятам ехал молодой парень на «мотобайке» и назойливо предлагал свои услуги. А я боялась перейти улицу, потому что огненные драконы мотороллеров пролетали над асфальтом чаще и шумнее, чем днем. Я громко гаркнула по-русски:
– Отвяжись, не то кокосом по голове запущу!
И смело с виду, но потея ладонями, нырнула в поток мотороллеров у перекрестка.
За моей спиной громко хохотали. Похоже, что надо мной. Две девчонки лет двадцати. Наверное, они ездили в Россию торговать тряпками на «вьетнамских» рынках...
