Дарья Курдюкова
Строится комплекс Тьювхольмен. Осло создает себе новое лицо.
Фото автора
Чайные ложки мачт звенят в чаше Осло. Маленькой кофейной пенкой летают чайки. К обеду распогодится. Прояснится голубая эмаль неба, и станет почти тепло. Наверху горы, снизу вода, главное – не испортить.
В Норвегии есть Ибсен, Григ, Мунк. Рыба, лыжи, белые паромы и ослепительный блеск воды┘ Здесь, в здании городской ратуши, вручают Нобелевские премии мира. У приезжающих в Скандинавию бывают стереотипы про северный темперамент, на поверку оказывающийся не таким уж нордическим. Стереотипы┘ Есть – вернее, были – викинги, но нет рассыпанной по поверхности греческой или итальянской культурной традиции. Или┘ в общем, нет. Они продолжают ставить на спорт и стараются увязать его с культурой. Через архитектуру и дизайн. С наступлением миллениума они всерьез задумались о создании достойной архитектурной рамы для своего природного богатства – для фьорда. Посмотреть на работу позвали московских журналистов.
Несколько лет назад, в 2000 году, муниципалитет Осло утвердил новую стратегию развития береговой линии города. Соседство с фьордом (и правда, волшебное) нужно использовать. В прошлом, 2008-м, добрались до плана. Что-то уже построено, как открывшееся в том же 2008-м и успевшее стать знаменитым новое здание Норвежского театра оперы и балета. Что-то еще строится, как, например, комплекс Тьювхольмен (офисно-музейно-жилой и какой-то еще). Осло создает свое новое лицо, при этом главное – чтобы не лучше и не хуже, а соразмерно природе. И при всем активном строительстве нельзя поступиться принципом: две трети площади города – только зелень. Впрочем, Осло с населением около 600 тыс. человек может себе это позволить. Еще может себе позволить метро (кажется, это самая маленькая мировая столица, где есть метро) и подводный тоннель с коммуникациями, который, правда, еще только собираются делать. Там будет один из подходов к Опере.
Театр оперы и балета не вполне даже назовешь зданием. То ли огромный корабль, отражающийся в воде, отражающий небо, – плывет. То ли ледник или снежная шапка, которая архитектурно вторит природным красотам. Строило, кстати, знаменитое архитектурное бюро Снохетта (та же «снежная шапка» – по имени одной из норвежских гор). Дорогущий проект, около 4,5 млрд. норвежских крон (сегодня это примерно 800 млн. евро), вызвал в свое время немало споров и нареканий – можно было бы пустить и на социальное строительство. До Новой оперы тут были верфи – соответственно речь идет о первом современном здании на данной площадке. Это, конечно, ставка на современность. Жирный восклицательный знак. Монументальное, но не помпезное здание: итальянский мрамор, местный гранит, немецкий дуб и стекло. Здесь вообще стараются избегать помпезности, которая ведь не что иное, как следствие человеческого переусердствования. Опера стоит рядом с водой, ее крыша превращена в гигантскую смотровую площадку. Внутри деревянные спирали пандусов, «тающий» ледник «фирменного» производства Олафура Элиассона, знатного совместителя природы с артом. Даже звонки перед представлениями «передразнивают» падающие льдинки – такой синтез искусств. И что интересно в смысле житейском: гардероб – без номерков и без гардеробщиц, люди друг другу доверяют.
 Гористые берега, вода и на ней все, что может плавать. Фото автора |
Директор театра Пол Карен, как мы узнали потом, вообще-то к гостям выходит редко. Для московских журналистов сделал исключение – может, хотелось поговорить по-русски (он – шотландец, но со связями с Россией, говорил даже, что хочет пригласить в Осло на гастроли Большой театр). Благодаря этой, в общем, судьбоносной встрече на следующий вечер мы оказались на премьере «Коронации Поппеи» Клаудио Монтеверди. И даже чересчур, кажется, увлекшаяся приближением оперы к сегодняшним реалиям постановка Оле-Андерса Тандберга не смогла затмить хорошие данные зала – его звук┘ Недаром в минувшем апреле Новая опера получила уже десятую награду – Премию имени Миса ван дер Роэ, которую ЕС отдает лучшим архитектурным объектам.
На полуострове Бигдой в Музее викингов стоят ладьи. Недалеко от Новой оперы пришвартована старая баржа, внутри – театр. Возле центральной пристани красуется огромный белый паром, главные маршруты – до Копенгагена и до Киля. По берегам фьорда – стоянка катеров и яхт, которые некоторым норвежцам служат дачей. Над городом группа бельгийско-датского архитектора Джулиана де Шмедта строит чудо спортивной техники – трамплин Холменколлен.
Особенности жизни здесь вообще таковы, что предпочтительнее устроиться не в центре, а на горе: престижнее. А если все-таки не на горе, то у воды. Чтобы максимально использовать пространство выступами, чтобы захватить его видами с балконов и большими окнами. Чтобы в обеденный перерыв от офиса было два шага до Музея современного искусства. Когда-то Осло жил в деревянных избах, покрытых старомодной берестой и дерном. Но избы, как и знаменитые деревянные церкви, живут теперь в этнографическом «заповеднике». А тут, в сегодняшнем дне, минималистичные гранитные фонтаны, переходящий канал вброд бронзовый чудак на ходулях и вздыбившаяся плитка на улице. Не потому, что плохо положили, а подражая местному рельефу. Дизайнерский финт ушами. Тьювхольмен закончат через два-три года.
Неподалеку от главной пристани, за Нобелевским центром мира, планируют построить Национальный музей. Сейчас – стадия конкурсных проектов. Хотят сделать современный культурный центр и перевезти сюда разные музеи – к примеру, современного искусства, архитектуры.
Вода, небо, лес, снег. Серый, коричневый, белый и иногда синий (если солнце). Главные цвета новой архитектуры Осло до скуки просты. Но все вполне серьезно, и даже на новом стадионе Telenor Arena нам подробно пояснили, что логотипы будут серыми. Почему? Чтобы не отвлекать внимания: свою дозу эмоций человек получит, глядя на арену. Такая архитектура. Она к лицу природе.
...И вот чаша Осло осталась под крылом самолета.
«Я сижу у окна, обхватив колени». Когда, соскучившись, возвращаешься в свой город, начинаешь сравнивать. Здесь все шумит. Здесь грохнула (с потерей некоторых важных гостей, но все-таки очень достойно открылась) Биеннале современного искусства. Здесь есть старое и новое искусство. И в этом смысле нам проще, чем Осло. Те, кто сюда приезжает, бывают оглушены нашими недостатками, которые – все по списку и при нас. Но что-то происходит, и люди едут. Не уверена, что они смотрят все, что могли бы и хотели.
Если бы и у нас, как в Осло, сделать отдельной статьей расходов культурный туризм, пусть на первых порах возить не всех, а, скажем, специально приехавших на биеннале. И, кроме Гаража, «Красного Октября» и Винзавода, показать места, куда сами не доберутся. Как-то мне довелось разговаривать с иностранцами, работающими в Москве и связанными с современным искусством. Среди них были люди, сказавшие, что те, кто впервые бывает в Москве, часто не знают, куда лучше пойти, чтобы посмотреть на арт-процесс. И в итоге ведь не хватает этого не только им – нам тоже.
Осло–Москва
