Сдай ближнего своего

Судебный департамент при Верховном суде РФ обнародовал статистику, согласно которой доля оправдательных приговоров, вынесенных российскими судами в 2024 году, составила менее 2%. Это на порядок меньше общемировой практики – около 20% оправдательных приговоров. И даже в СССР в годы репрессий 1930-х годов от 7 до 10% подсудимых были оправданы.

В условиях фактической предопределенности обвинительного приговора растет популярность досудебных соглашений о сотрудничестве со следствием. Эта практика, закрепленная в главе 40.1 УПК РФ, позволяет в обмен на признание вины, разоблачение соучастников и прочее активное содействие, существенно смягчить наказание, в том числе обойтись без лишения свободы.

Сделкой с правосудием сегодня заканчиваются более 60% уголовных процессов, и это, как говорят эксперты, «накручивает счетчик обвинительных приговоров». Апологеты практики досудебных сделок говорят о «существенном сокращении сроков рассмотрения уголовных дел, снижении нагрузки на суды, уменьшению материальных затрат, связанных с судопроизводством». Да, все это облегчает работу судебной машины, но гарантирует ли справедливость и прозрачность уголовного процесса? Ведь у каждой из сторон сделки свой соблазн: у подследственного – переложить свою вину на другого, у следствия и суда – разоблачить и наказать высокопоставленного коррупционера.

В 2015 году в коррупционных преступлениях были обвинены бывшие начальники УВД по Западному округу Москвы – полковник Владимир Рожков и генерал-майор Алексей Лаушкин. Их в рамках сделки со следствием сдал  Дионисий Золотов (Денис Шапиро). Золотов стал настоящим «специалистом» по досудебным соглашениям – заключал их оба раза, когда судился по ч. 4 статьи 159 УК РФ («Мошенничество»).

Но сегодня, спустя десять лет, впору говорить не об отдельных кейсах, а о накатанной схеме, по которой ведутся, например, одиозные чистки в Минобороны. В большинстве случаев в основе обвинений лежат показания соучастников, которые изобличают бывших высокопоставленных военных чиновников и генералов. И эти показания в глазах следователей и судей явно перевешивают любые документы, расчеты и факты, представленные защитой.

Буквально на днях предъявлено обвинение бывшему руководителю ГВСУ Минобороны по спецобъектам Андрею Белкову по делу о закупке по завышенной цене медицинского томографа. По мнению следствия, Белков незаконно обеспечил заключение договора с ООО «Стройхимпроект» в лице его гендиректора Елены Ляхович. Ляхович пошла на сделку со следствием, была приговорена в особом порядке к 4 годам лишения свободы условно и поехала домой. Не признавший вину Белков, защита которого представила расчеты о том, что оборудование было куплено по рыночной цене, остается в СИЗО, ему сегодня грозит от 5 до 10 лет лишения свободы.

Еще более показательный пример – уголовное дело в отношении бывшего замминистра обороны Павла Попова, которое развивается по аналогичному сценарию. В военном ведомстве Попов курировал многомиллиардные проекты, связанные с инновациями, в том числе технополис «Эра», занимающийся разработкой и внедрением технологий искусственного интеллекта, БПЛА, умной военной медицины. Но обвинили генерала в том, что при строительстве в подмосковном СНТ его «одноэтажного бревенчатого дома площадью 190 кв. м и баней 36 кв. м» использовались средства парка «Патриот».

Ключевые показания дали экс-замначальника Главного управления инновационного развития Минобороны Владимир Шестеров и бывший директор «Патриота» Вячеслав Ахмедов. Согласно материалам дела, Попов попросил своего давнего товарища по службе Шестерова помочь со стройкой, для чего передал ему 17 млн руб. из личных средств. Проведенная следствием строительная экспертиза показала, что стоимость материалов составляла 11,2 млн руб., стоимость работ – 7,3 млн руб. Эта сумма соответствует объему личных средств, которые Попов передал Шестерову. Но работы, считает следствие, осуществлялись за счет бюджета «Патриота», по чьему решению – не ясно, Шестеров и Ахмедов перекладывают вину друг на друга.

Поскольку оба они дали признательные показания, их отпустили под домашний арест. А 68-летний Попов уже 9 месяцев находится в СИЗО, где у него обострились диабет, гипертония, атеросклероз и мочекаменная болезнь. Но вину генерал признавать отказывается, в том числе по моральным соображениям: он принадлежит к старообрядцам, у которых воровство и ложь, включая самооговор, считаются страшными грехами.

Эти примеры объясняют, почему в юридическом сообществе сегодня заговорили о кризисе российской судебной системы, где «процессуальное право в уголовном судопроизводстве низведено до набора необязательных к исполнению рекомендаций, а уголовный процесс практически перестает существовать». И настоящие профессионалы-юристы не могут не замечать растущих рисков для всей системы российской государственности, независимо от того, какую сторону они представляют – обвинение, защиту или суд.