Большой театр как отражение государства

Идиллия в Большом театре только на сцене. Кадр из фильма

На прошлой неделе в прокат вышел документальный фильм американского канала HBO «Большой Вавилон» – о Большом театре. Авторы ленты – московский корреспондент газеты Sunday Times Марк Франкетти и документалист Ник Рид – показывают жизнь театра сквозь призму «кислотного скандала» и в самом начале, через закадровый голос одного из героев ленты, резюмируют: это значит, не только театр нездоров, но нездорова страна. 

Страна, или, точнее, столица, здесь показана довольно мрачной: метет снег, по улице шагают неровной шеренгой сутулые люди в форме, неуютно, невесело… Зловеще горят звезды на башнях Кремля, и параллельно дается понять, что там, в Кремле, все дела театра под контролем. 

Начинается фильм как хоррор – под тревожную музыку балерины, согнувшись, восстанавливают дыхание, после того как, порхая, выбежали за кулисы, пуанты крупным планом, натруженные ноги, спазмы (к слову, на съемки дирекцией театра был дан карт-бланш). Продолжается: кадры хроники дают крупным планом лицо худрука балета Сергея Филина в бинтах, еще не зажившие шрамы на лице, на руках, вот впервые он снимает темные очки – там изуродованный глаз… Впрочем, ничего принципиально нового фильм этот не открывает, быть может, лишь прочерчивает четкие линии, герои здесь более откровенны, чем обычно, не пытаются уйти от ответа или сгладить формулировки. Директор театра Владимир Урин откровенно говорит, что расценивает поступок Филина (когда тот бросил свою работу в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко и ушел среди сезона в Большой) предательством. Дальше – сцена прилюдного унижения, когда становится понятным, что директор не пытается сохранить даже видимость деловых отношений. Очевидно, только состояние здоровья Сергея Филина спасло худрука балета от мгновенного увольнения. Заканчивается эта линия признанием Филина: решение, которое он принял, согласившись на работу в Большом, было неправильным.

Живем без скандалов – первое, что говорит директор попечителям. Словно это главная его задача (не исключено, что так и есть), и с ней директор справляется блестяще. В другом фрагменте Урин обозначает и свою принципиальную позицию, условие, при котором он согласился занять должность: никто (Кремль?) не вмешивается в дела театра, все решения принимает дирекция. Но в комментариях члена попечительского совета проскакивает фраза о том, как «целый вице-премьер» тратит полчаса своего драгоценного времени на то, чтобы объяснить, кто может быть худруком балета Большого, а кто нет. 

Балерины намекают, что назначения на партии происходят в царской ложе – вот понравилась девочка солидному мужчине, он делает протекцию. Или: «Танцую, всем нравится, все восхищаются. А на гастроли не берут. Так зачем все это (адская работа. – «НГ»)? Я бы могла тут на попе ездить, с тем же успехом…» Проблемы у балерин все те же, что и 50 лет назад: сольные партии и гастроли. На подозрения в коррупции худрук балета говорит однозначно: взятки не беру (и доказательных материалов у обвиняющих нет), а со своей женой сплю 10 лет, а она все еще танцует в кордебалете.   

Вывод, к которому приходят авторы фильма, по сути, сводится к «этим загадочным русским». Что бы ни было за кулисами или в кабинетах, ровно в семь вечера сотни «заклятых друзей» объединяются и дарят зрителям сказку. Они работают на главный и единственный российский бренд (второй – словами одного из героев – автомат Калашникова) – Большой театр.