Анна Глазова
Протестные выступления становятся перманентной частью жизни турецких городов. Фото Reuters
В чем же все-таки причина того, что внешне вполне благополучная в экономическом и политическом отношении страна перманентно сталкивается со столь резкими всплесками массового недовольства в большинстве крупных городов? Что за силы так серьезно дестабилизируют обстановку в стране? И, наконец, как эти выступления могут повлиять на положение правящей Партии справедливости и развития (ПСР)?
Для того чтобы ответить на первые два вопроса, следует вспомнить, что на последних местных и парламентских выборах за ПСР проголосовала почти половина турецких избирателей. Это позволило правящей партии проводить внутреннюю и внешнюю политику без оглядки на мнения оппонентов. Внутри страны это сопровождалось постепенной исламизацией общества и ростом авторитаризма бесспорного турецкого лидера – премьер-министра Эрдогана.
При этом турецкое руководство не всегда учитывало тот факт, что выдвигаемые им инициативы поддерживаются не всеми гражданами и что как минимум половина турецких избирателей на выборах предпочла отдать свои голоса другим партиям. По сути дела, турецкое общество разделилось примерно поровну – на тех, кто выступает за возвращение Турции к исламским ценностям, и тех, кто не желает отказываться от светских «заветов Кемаля Ататюрка». Ползучая исламизация страны, сопровождающаяся массовыми арестами военных и представителей интеллигенции по обвинениям в подготовке государственных переворотов, постепенно усиливала недовольство среди сторонников светского пути развития Турции. Однако правительство, увлекшись внешнеполитическими инициативами и превращением Турции в регионального лидера с опорой на политику неоосманизма, явно недооценило степень нарастающего недовольства.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стали инициативы правящей партии по запрету на публичные поцелуи, ограничению на продажу спиртных напитков и табака, а также на аборты. Мягкие методы принуждения к здоровому образу жизни и повышению рождаемости половина турецких граждан, согласно соцопросам, восприняла как вмешательство властей в личную жизнь.
Как следствие, в митингах протеста принимают участие представители самых разных социальных и этнических групп, объединенные общей антиисламистской позицией. Более половины из них, согласно опросам, не являются сторонниками ни одной политической партии и никогда до этого не принимали участия в массовых демонстрациях. Пока эти стихийные выступления не имеют лидеров и четко выраженной политической программы. Однако не вызывает сомнения, что в скором времени они появятся, так как обязательно найдутся желающие использовать разрушительный потенциал толпы в своих политических интересах.
Отдельно следует обратить внимание на тот факт, что более 50% участников антиправительственных демонстраций составляют молодые люди до 30 лет. Эти цифры не случайны. Безработица в Турции составляет 10% – вполне приемлемый показатель для поддержания социальной стабильности в стране. Однако уровень безработицы среди молодежи в два раза выше. Турция является молодой страной, где половина населения – граждане до 30 лет. Таким образом, именно безработная молодежь служит основным, и довольно значительным, протестным потенциалом страны.
Несмотря на большой опыт и свое политическое чутье, Эрдоган, похоже, недооценивает потенциальную опасность и возможный масштаб протестов. Резкие высказывания премьер-министра в адрес протестующих наряду с непропорционально жестким применением силы для разгона демонстраций усугубляют ситуацию и увеличивают число недовольных нынешней властью. Все это самым негативным образом отражается на положении правящей партии. Не случайно поддержка ПСР, согласно социологическим опросам, в летние месяцы упала до максимально низкого уровня за последние годы.
Еще более опасные последствия могут иметь попытки Эрдогана консолидировать своих сторонников среди приверженцев исламизма и его призывы дать отпор «бездельникам» и «маргиналам», дестабилизирующим ситуацию в стране. Если события в Турции будут развиваться по сценарию усиления поляризации общества, а не поиска путей примирения, это приведет к еще большей эскалации напряженности.
Однако турецкое руководство, судя по всему, не намерено менять избранную тактику и продолжает проводить курс на выдавливание из политической жизни своих оппонентов, выступающих за сохранение светских основ государства. Одним из проявлений этой политики стал объявленный в начале августа приговор суда над участниками «дела Эргенекон», по которому проходят более 400 человек. Среди них высшие чины турецкой армии, общественные, политические и научные деятели, журналисты – другими словами, представители светской элиты турецкого общества. Согласно приговору, 18 человек, среди которых бывший начальник Генштаба турецкой армии, были приговорены к пожизненному заключению, многие получили сроки заключения от 30 лет и более.
Еще одной серьезной проблемой, с которой может столкнуться правительство, является экономическая ситуация в стране. В течение последних лет поддержка правящей партии со стороны избирателей обеспечивалась впечатляющим экономическим ростом Турции и, как следствие, улучшением благосостояния граждан.
Достаточно сказать, что по величине ВВП Турция является 15-й экономикой мира, а темпы его роста за последние годы в среднем составляли 7% в год. Однако в 2012 году экономика страны ВВП страны совершила «аварийное приземление», и ее рост понизился до 2,2%. И хотя это позволило в определенной степени избежать экономического перегрева, некоторые западные эксперты заговорили о начале возможной рецессии.
Кроме того, правительству так и не удалось решить основные структурные проблемы экономики, а также остановить рост внешнего долга страны, который за последний год вырос с 39,4% ВВП до 42,8% ВВП. Критически высоким для турецкой экономики является дефицит торгового баланса, составивший в 2012 году 65,7 млрд. долл. Наконец, приток иностранных инвестиций, являющихся основой экономического роста Турции, за первое полугодие 2013 года сократился более чем на треть.
Политические потрясения в стране, как и следовало ожидать, еще больше усугубляют экономическую ситуацию, что отражается в падении фондового рынка, ослаблении турецкой лиры, дальнейшем сокращении иностранных инвестиций, уменьшении доходов от туризма и т.д. Эти факторы серьезно беспокоят власти – недаром Эрдоган в поисках внешнего врага указывает на некое «международное процентное лобби», заинтересованное в организации беспорядков для получения прибыли на колебаниях биржевых индексов. В любом случае ухудшение экономической ситуации в стране неизбежно приведет к снижению уровня жизни населения, а следовательно, к падению поддержки правительства.
Нестабильная ситуация в стране подрывает позиции Турции на международной арене, а также личный авторитет премьер-министра Эрдогана. Еще недавно он критиковал лидеров Туниса, Египта и Сирии за авторитаризм и попытку подавить демократические процессы в этих странах. Сейчас он сам оказался в подобной ситуации, а ближайшие союзники в лице Евросоюза и США выражают озабоченность в связи с чрезмерным применением силы по отношению к турецким манифестантам. По сути, позиция Эрдогана в отношении лидеров стран арабской весны бумерангом возвращается к нему самому.
Наконец, позиции правящей партии ослабляет проводимая ею внешняя политика, направленная на поддержку оппозиционных сил в странах, охваченных арабскими революциями. Если в начале арабской весны правительству еще удавалось убедить неискушенных избирателей в том, что оно поддерживает демократические силы в этих странах, то события в Сирии не оставили сомнений, что Турция поддерживает и финансирует радикальные исламистские группировки, воюющие против режима Асада. Как следствие, политику правительства в отношении Сирии не поддерживают более 70% турецких избирателей.
Все эти факторы требуют от турецкого руководства принятия неординарных решений, способных предотвратить развитие политического кризиса в стране. Проблема в том, что времени для этого остается не так много, а коридор для маневра крайне узок.
Дарья Гармоненко 
