Мэр Москвы лично принимал объект. Фото РИА Новости
Исторической сцену «Геликон-оперы» на Большой Никитской можно назвать с большой натяжкой, то есть, строго говоря, построенное здание и его большой зал – конечно, никакая не историческая сцена театра. Историческая – та, которая теперь стала малой, плюс к ней, а вернее, плюс к большому и малому театр приобрел еще несколько небольших залов, уже получивших имена, – «Покровский», «Тихомиров», «Образцова» – залы, названные в честь людей, сыгравших большую роль в судьбе театра.
Кирилл Тихонов был первым главным дирижером, а великий Борис Александрович Покровский за несколько недель до своей кончины успел написать в газету письмо в поддержку проекта строительства театра на Большой Никитской, когда этот самый проект буквально висел на волоске, а один из руководителей столицы даже заметил в газетном интервью, что, мол, начиная работы, совсем позабыли, что то ли два, то ли даже три театра на Большой Никитской уже есть.
Это – не историческая сцена, поскольку такой у «Геликона» прежде не было, а на этом месте был двор с парадным крыльцом в ложно-русском стиле, которое в нынешнем большом зале превратилось в настоящую царскую ложу. 13 тыс. кв. м площади отделаны по всем правилам реставраторского искусства. По сохранившимся образцам XIX века декорированы кессонированные потолки, карнизы, восстановлены купол малого зала, колонны из искусственного мрамора, люстры, торшеры, бра. Пол украшен художественным паркетом. Воссоздан интерьер парадной лестницы с мраморными ступенями. Сценическое пространство оборудовано по последнему слову техники: 26 подвижных платформ, перемещающийся в двух плоскостях круг, уникальные «танцующие» штанкеты, новейшее световое оборудование. В глубине сцены размещены шесть колоколов, отлитых специально для театра в Воронеже.
Этот проект во многом надо признать уникальным, а борьба, которую театр вел за свое право вернуться в родные стены, когда-нибудь займет свое место в истории архитектурных войн в столице конца ХХ – начала ХХI века. Так и не известно, кто стоял за отчаянной борьбой искренних и вдохновенных общественников, которые тогда ополчились против приспособления старого особняка к нуждам театра. Сейчас, когда здание построено и вызывает восхищение, в том числе зал, который открывается, как чудо, поскольку с улицы и не видна ни его высота, ни глубина: зал построен не вверх, а, наоборот – углубляется под землю. Думается, здание «Геликон-оперы» уже можно назвать одним из самых красивых театральных зданий Москвы, и власти должно быть приятно, что она войдет в историю и этой постройкой. Ну, а от театра теперь зависит, какими спектаклями запомнят новый «Геликон» в старых и новых стенах.
Татьяна Астафьева 
