Евгений Лесин У каждой войны - своя окопная правда. Если, конечно, окопы вообще были. Ведь несколько веков назад запросто обходились без них, да и теперь все больше высокоточные ковровые бомбардировки и бородатые угрюмые антиглобалисты с тротилом.
Но когда говорят "война" - почему-то подразумевают именно ту войну, Великую Отечественную. Также, впрочем, и с революцией. И дай Бог, чтоб так было как можно дольше. Чтоб не было больше войны, которую назовем великой, чтоб не было революций, которые станут великими. Нам нужна не великая Россия, нам нужно, чтобы не было великих потрясений.
Хотя литература, конечно, любит, чтобы было погорячее.
На писателя надо давить, его необходимо травить, ему должно быть душно и плохо. Тогда, считает литература, он, может быть, что-нибудь приличное и напишет. Добрая девушка. Литература, как и искусство, принадлежит народу, а потому постоянно требует человеческих жертв. Вот только стоит ли их приносить? Что нам? Лишний раз катарсис испытать, а людей убивают на войне и гноят в лагерях. Зато - правда.
Нет, лучше уж возвышающий обман, право слово.
Итак, военная проза, военная поэзия. Откуда они? Почему? И почему почти нет ни афганской, ни чеченской? Афганская, кстати, отчасти есть. Ермаков, Хандусь, некоторые рассказы иных авторов, почти исключительно проза. Про Чечню и того нет. Разве что Александр Карасев.
Причина проста. Кто уходил на войну 41-го? Все. Советские граждане всех возрастов, национальностей, профессий и званий. А все - значит, и писатели. Многие - добровольно.
В Афганистан забирали. Юношей призывного возраста, причем добровольцев, скажем так, было очень немного. Про Чечню я уж и не говорю. Так что: кадры решают все. И не в войне дело. Дело в масштабах. Писателям 80-х и 90-х просто повезло: откосили (кто якобы по болезни, учебе или за деньги, остальные по возрасту). От войны Отечественной не откосишь, так же, как и от Гражданской. Так же, как и от реформ.
Отчасти еще и поэтому, наверное, "окопная проза" не исключительно русский (советский) феномен. Она есть и у немцев. Их тоже война коснулась - абсолютно всех. Вот и появилась группа "47", писатели-антифашисты, писатели, отвоевавшие на Восточном и иных фронтах. Даже не воевавших война все равно коснулась прямо и по-живому. Белль, Грасс, Вольф Дитрих Шнурре, Вольфганг Борхерт, Альфред Андерш...
Наши - Некрасов, Бондарев, Гудзенко, Быков, Васильев, Самойлов и вся "лейтенантская" проза - воевали как раз с ними. Стреляли. Насмерть. Солдат убивают солдаты, а не генералы и фюреры. Писателей убивают другие писатели.
То же самое, кстати, творится и в мирное время. Сильнее всего травят именно коллеги и товарищи. Так и с "лейтенантами" нашими в конце концов произошло. Выстояли войну, не выдержали реформ, свободы. Разделились на два лагеря, называют друг друга фашистами. А внуки их и вовсе с нацистской символикой маршируют, "за Россию борются".
Советская военная проза была именно военной, германская - антивоенной. Немцы, навоевавшись, стали антифашистами, наши, победив, сами не знают, как себя теперь называть. Мы в растерянности. Кто они, победители? Ворчливые и больные старики, сделавшие свое дело. А сейчас надо или бабло рубить, или яйца в министров кидать.
Зря ругают молодежь: молодые потому и эгоистичны, что не доживут в большинстве своем до старости. А война... Кто знает, может, нынешний юбилей станет последним. У меня почему-то такое впечатление, что торжества - по молчаливому согласию - отмечают до последнего живого ветерана.
Что ж, когда-то и Сталинград станет Бородином. Пускай. Лишь бы не повторился, а без великой литературы, тем более военной, мы проживем. Лев Толстой воевал не в 1812 году, а ничего... сумел написать про Отечественную войну то, что надо.
