Наталия Григорьева
«Тембот» – зарисовка из жизни, трагическая в своей простоте и обыденности. Кадр из фильма
Вышедший в прокат «Тембот», премьера которого состоялась на фестивале «Зеркало», – дебютная полнометражная работа Тины Мастафовой, еще одной выпускницы той самой мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарии, которую окончили Кантемир Балагов, Владимир Битоков, Кира Коваленко и Александр Золотухин. Свой первый фильм Мастафова сняла в родном Нальчике – и о том, что, очевидно, близко и ей самой, и ее сверстникам – вчерашним школьникам из кавказских городов и сел, еще одному потерянному в пространстве, времени и обстоятельствах поколению.
Юный Тембот (Марат Таумурзаев) – улыбчивый, трогательный, даже наивный, как будто бы еще ребенок. Но детство закончилось – и было ли оно? Он живет с мамой, которая растила сына одна: папа ушел, исчез, не отвечает на звонки, хотя сын упорно изо дня в день набирает его номер. Просыпается каждый день от ее окрика или, того хуже, ушата холодной воды на голову. Не жестокость, но и не любовь, потому что так похож на отца. Тембот отчаянно хочет доказать, что он другой, что не исчезнет, что сможет обеспечить свою семью. Днем работает помощником на кухне, вечерами – охранником, вечно опаздывает и туда, и туда. Потому что знает, что это все временно, главная цель – свой бизнес, на открытие которого герой на пару с другом занимает деньги у местных бандитов. А потом друг исчезает, прихватив с собой всю сумму. Теперь за Темботом по всему городу следуют кредиторы, угрожая скорой расправой, но как вернуть деньги, он не представляет.
Атмосферно «Тембот», как ни странно, близок «Тесноте» Балагова – как еще один «пример интонации» по названию фонда Александра Сокурова. Света и воздуха как будто больше, но все равно теснота, замкнутое пространство родного города, из которого нет выхода в другую жизнь – потому идешь как заведенный по давно известному маршруту. За что бы ни брался Тембот, все он не доводит до конца. В этом видится и что-то детское, порывистое, нетерпеливое, и что-то фатальное. После титров в фильме есть документальная вставка, в которой юноши и девушки с Северного Кавказа – в том числе и снявшиеся в картине Мастафовой мальчишки, не профессиональные актеры, а такие же подростки, как и их герои, – рассуждают об отсутствии возможностей, силе традиций и невозможности вырваться из порочного круга самых разных предопределенностей.
В картине в отличие от этого послесловия говорят мало. Пожалуй, здесь только отрывки и обрывки диалогов, которые в устах не умеющих играть новоиспеченных артистов звучат неловко, но оттого пронзительно искренне, без фальши. Знают, о чем говорят. Поэтому, наверное, режиссеру и не приходится включать в историю какой-то надуманный острый конфликт, оставляя «Тембот» этакой зарисовкой из жизни, одним из многих ее эпизодов, трагических в своей простоте и обыденности. Залитые солнцем улицы, свет, льющийся с утра в открытое окно, простота быта и существования героев и энергия их молодости контрастируют с невозможностью вдохнуть полной грудью. История взросления, перерождения, что невозможно без боли.
Но из безысходности, нелюбви, ненужности, отсутствия выбора рождается в фильме и прекрасное, например история дружбы. Тембота будто сближает с приятелями та ситуация, в которой он оказывается, они – опора, любовь и надежда, которой так не хватает. Готовы запрыгнуть в машину и мчаться в неизвестность, выйти на полпути – и валяться в траве, смеясь друг над другом, обнять в горе и в радости. И это тоже выглядит и звучит очень честно, оптимистично и вместе с тем щемяще грустно. Что там, за кадром, мы все знаем, видим. Не все уедут – и если уедут, то туда ли, куда стоит? И не все останутся – и как не назвать это поколение потерянным.
