Наталия Григорьева
Корабль в драме становится моделью мира. Кадр из фильма
Московский международный кинофестиваль, который проходит в этом году с 20 по 27 апреля, открылся новым фильмом Бориса Хлебникова «Снегирь». В широкий прокат драма по роману «Три минуты молчания» писателя Георгия Владимова, сценарий которой режиссер написал в соавторстве с Наталией Мещаниновой, выйдет 8 июня. Действие, как, например, и в прошлогоднем фильме – победителе Каннского фестиваля «Треугольник печали» Рубена Эстлунда, разворачивается на корабле, который также становится своего рода моделью мира – в данном случае более камерной и оттого куда более внятной и отчетливой метафорой, не глобальной, а локальной, относящейся, конечно, к сегодняшней России.
Студенты мореходки Никита (Макар Хлебников) и Максим (Олег Савостюк) проходят практику на рыболовном траулере «Снегирь». В команде: Геннадий (Александр Робак) – типичный батя, который тут же берет над ребятами шефство, Юрец (Тимофей Трибунцев) – ворчливый, но веселый, местный шут, развлекающий приятелей дурацкими выходками, молчаливый дед (Евгений Сытый), кок дядя Витя (Сергей Наседкин), капитан-авантюрист (Анатолий Попов) и еще с десяток простых мужиков средних лет. Очередной рейс в водах неподалеку от Мурманска с самого начала не обещает большого улова – то тут, то там удается вытащить не больше тонны. Тем не менее Максим и Никита потихоньку обучаются ремеслу – первый старается изо всех сил и переживает из-за неудач, второй относится к происходящему как к морскому приключению, ведь мечтает он вовсе не о мореходной карьере. Просто так вышло, не поступил, куда хотел. Эта информация становится для опытных моряков-рыбаков неожиданностью. А стоит Никите озвучить свои планы на будущее – уехать в Таиланд, просто жить и быть собой, – как конфликт набирает обороты и даже оборачивается неким подобием буллинга.
Гена, сам отец двух девочек-подростков, силится понять другое поколение, даже обращается к Никите за советом: дескать, дочери теперь все больше молчат и как будто бы вообще ничем в жизни не интересуются. На что парень отвечает, что, может, и нет тут никакой загадки – может, им и правда ничего не интересно и ничего не надо. Можно ведь просто жить. Именно в этой точке в фильме происходит поколенческий разлом. Выраженный, как оказывается, не только в корабельной дедовщине – вроде без насилия, но с пренебрежительными кличками и подтруниванием над привычкой молодежи в лице Никиты долго мыться, над его нелюбовью к вареной моркови и над его морской болезнью – или же в непреодолимом стремлении «старшего поколения» нет-нет, да и обмануть систему, дерзко нарушить закон. Тот самый, который они так чтят, по которому живут на корабле и, очевидно, на суше – но без обмана не вытянешь и рыбку из пруда. Парадокс российской действительности, которой бы уже и пора жить по чести, совести и правде, а выходит только по понятиям. Быть мужиком – это и про спасение утопающих, и про то, чтобы залпом выпить коктейль из водки, пива и рыбьих мальков. А вам слабо?
«Снегирь» – предельно маскулинное кино, что в наше время, конечно, не в тренде. Но более чем уместно, для разговора о «прекрасной России» настоящего, сегодня еще отчетливее бьющейся в патриархальном угаре под лозунгом «будь мужиком». Тут нет места слезам – случайно застав расплакавшегося Никиту в углу палубы, Гена физически не может вынести увиденного. Старается, но не умеет ни сказать что-то, ни сделать. Нет места мечте – только работа, только хардкор. Нет места чувству вины – не коллективному, за которым так удобно спрятаться, а собственному. Есть место только поучительному тону, надменному взгляду с высоты прожитых лет и героизму, который вроде как искупает все. За одну загубленную из-за халатности, самоуверенности, ощущения того, что возраст дарует непогрешимость, а опыт равен мудрости, жизнь дают вдруг сразу несколько спасенных, однако для совести такой счет не пройдет.
Хочешь жить и быть собой – а кто работать будет? Хочешь в Таиланд – а что, если война, кто защищать родину будет? Для русского мужика, да и вообще для русского человека жизнь не приключение, не развлечение, и оттого, что в фильме Хлебникова мысль эта звучит где-то между строк, едва уловимая в криках чаек, грохоте мотора и шуме бушующего моря, сердце щемит еще сильнее. Как и от абсолютной финальной безнадеги. Ведь неоткуда ей взяться, этой, уже без кавычек, прекрасной России будущего, если те, кому ее строить, не переживут Россию сегодняшнюю.
